Кровь и золото

И внезапно, когда мы снова вышли к широким каналам и оказались в центральном районе Венеции, раздался еще один голос, не похожий на остальные, – голос отчаявшегося разума.

Передо мной на секунду возникло лицо того, к кому обращен был зов, – нарисованное лицо. Я рассмотрел даже краски, нанесенные умелыми мазками. Я узнал лицо Христа!

Что это значит? Я прислушивался, позабыв обо всем. Другие голоса перестали существовать для меня. Шепчущий город смолк, наступила полная тишина.

Ее нарушал только горестный плач. Голос ребенка за толстыми стенами, ребенка, с которым обошлись так жестоко, что он не помнил ни родного языка, ни даже собственного имени.

Но на позабытом языке он молил избавить его от тех, кто бросил его во тьму, от тех, кто мучил его и осыпал оскорблениями на непонятном наречии.

Снова появился этот образ – лик Христа с застывшим взглядом. Христос, изображенный в традиционном греческом стиле. Мне была отлично знакома такая манера живописи, подобные лики я видел тысячу раз.

Где? В Византии, а также на Востоке и Западе, куда распространилось ее влияние.

Что означали эти спутанные мысли и образы? Что означала повторяющаяся мысль об иконе, исходящая от ребенка, который не понимал, что молится?

И опять я расслышал мольбу того, кто считал, что умолк навсегда.

Я узнал язык той молитвы. Мне не составило труда распутать его, определить порядок слов – я обладал глубокими познаниями в языках мира. Да, я разобрал как язык, так и саму молитву: «Господи, избави меня... Господи, дай мне умереть».

Хрупкое дитя, изголодавшееся дитя, дитя, оставшееся одно во всем мире.

Я сел и прислушался. Я постарался проникнуть в самые потаенные мысли – те, что не выразить словами.

Этот юный искалеченный человечек был когда-то художником. Тот лик Христа вышел из-под его кисти. Он смешивал яичный желток с пигментами, точь-в-точь как я. В свое время он снова и снова рисовал лицо Христа!

Откуда исходит этот голос? Нужно определить источник. Я прислушался, призвав на помощь все свое мастерство.

Его держали в подземелье где-то совсем близко. На последнем издыхании он посылал молитвы Небесам.

А бесценные иконы он писал в далекой заснеженной стране под названием Русь.

Оказалось, что этот мальчик необычайно одаренный иконописец. Но он ничего не помнил. Вот в чем загадка! Вот в чем сложность! Он сам не видел те образы, что рассмотрел я, – должно быть, его сердце было совершенно разбито.

Я понимал то, чего не сознавал он. А он молча взывал к Небесам по-русски, моля избавить его от тех, кто держал его в рабстве и заставлял служить в борделе, творить то, что он считал непростительным плотским грехом!

Я велел гребцу остановиться.

И долго прислушивался, пока не определил место с предельной точностью. Я приказал вернуть гондолу на несколько домов назад и нашел нужную дверь.

Перед входом горели свечи. Внутри играла музыка.

Юный голос не переставал молиться, но для меня стало совершенно ясно, что мальчик не помнит ни слов мольбы, ни своей истории, ни своего языка.

Владельцы заведения встретили меня с большим почетом: они наслышаны обо мне, я непременно должен зайти, под их крышей я получу все, что пожелаю, эти двери ведут прямо в рай, только послушайте, какой смех, какие песни!

– Что вам угодно, господин? – спросил человек с приятным голосом. – Мне вы можете рассказать все. Здесь не бывает тайн.

Я молча стоял и слушал. Должно быть, я показался им очень сдержанным: высокий блондин с ледяными манерами, склонивший голову набок и отводящий в сторону взгляд задумчивых голубых глаз.

Я старался увидеть мальчика. Его держали взаперти там, где его никто не найдет. С чего начать? Попросить показать мне всех мальчиков, что живут в доме? Не выйдет: его поместили в холодную одиночную камеру, его наказали и ни за что не выпустят.

Внезапно мне пришло в голову решение, словно его подсказали ангелы – или сам дьявол? Решение своевременное и действенное.

– Мне угодно купить – сами понимаете, за хорошие деньги, – ответил я, – мальчика, от которого вы желаете избавиться. Его недавно привезли, и он отказывается выполнять приказы...

Глазами хозяина я увидел лицо мальчика. Невероятно. Мне не может так везти. Ибо мальчик обладал бесподобной красотой, сравнимой разве что с прелестью Бьянки. Я на такое не рассчитывал.

– Недавно привезли из Стамбула, – проговорил я. – Да, верно, везли через Стамбул, ведь мальчик, несомненно, попал сюда из русских земель.

Можно было не продолжать. Вокруг меня поднялась суета. Кто-то сунул мне в руки кубок, полный вина. Я вдохнул приятный аромат и поставил кубок на стол. Казалось, меня обдало вихрем розовых лепестков. Повсюду пахло цветами. Мне принесли кресло. Я отказался сесть.

Вдруг в комнату вернулся человек, отворивший мне дверь.

– Этот вам не подойдет, – поспешно заявил он.

Человек сильно нервничал. Передо мной опять возник образ лежащего на каменном полу мальчика.

Я слышал молитвы: «Избави меня...» И увидел лик Христа, выполненный блестящей яичной темперой. Я разглядел каменья, что украшали золотой нимб. Увидел, как растирают пигмент и желток. «Избави меня...»