Кровь Янтаря

И потом, существо, которое было Винтой… Я не видел в нем реальной угрозы, но несомненно, это была тайна, лишавшая меня покоя и, видимо, непосредственно касавшаяся моей безопасности. Этот вопрос тоже следует уладить, когда у меня появится уйма свободного времени.

Беспокоило меня предложение Льюка раскрыть информацию, жизненно важную для безопасности Янтаря, только после спасения Джасры. Я поверил ему и все еще верил, что слово он сдержит. Хотя оставалось подозрение, что он будет тянуть с расчетом, пока не станет слишком поздно что-то предпринимать… Строить домыслы — занятие, разумеется, бесполезное; узнать, к чему ведется подготовка, невозможно. Не было ли само предложение, — независимо от того, правду говорил Льюк или нет, — частью военных действий, ударом в психологической войне? Льюк всегда был более хитер, чем могло показаться по его грубоватой внешности. Чтобы понять это, мне самому понадобилось довольно много времени, и забывать об этом я не собирался.

Я чувствовал, что пока могу скинуть со счетов дело о синих камнях — тем более что я планировал избавиться вскорости от всех следов их воздействия. С этим проблем нет, разве что на всякий случай мысленно завязать на память узелок, для вящей бдительности — хотя именно в таком состоянии я и пребываю.

Так что осталось приспособить в общую картинку случай с волком.

Ясно, что зверь был не обычным, да и намерения его никаких сомнений не оставляли. Но кое-какие моменты нашей встречи были ясны гораздо менее. Кем или чем он являлся? Действовал он по своей инициативе — или был чьим-то агентом? Если второе, то кто его послал? И наконец — ради чего?

Его неуклюжесть наводила на мысль — я и сам играю в эти игры, — что это был скорее оборотень, чем реальный волк с магически приобретенной речью. Большинство людей, мечтающих превратиться в какую-нибудь мрачную зверюгу — после чего порвать кому-нибудь глотку, разорвать кого-нибудь в клочья, изувечить и, может быть, даже переварить, — большей частью склонны упиваться мечтами о том, сколь это будет шикарно, и обычно забывают о грубой прозе. Стоит обнаружить, что ног у вас теперь четыре, а не две, что центр тяжести у вас расположен где-то не там, где нужно, что органы чувств ведут себя совершенно непривычно, и уже вовсе не так просто немедленно обрести грациозность движений. Такое существо гораздо уязвимее, чем можно полагать по наружности. И определенно, такое существо даже близко не сможет приблизиться по боевым качествам и эффективности к настоящему зверю со звериным жизненным опытом. Нет. Я в таких случаях предполагаю скорее тактику запугивания, нежели что-то другое.

Как бы то ни было, способ, которым зверь пришел и ушел, — вот что заставляло меня воспринять эту угрозу всерьез. Он задействовал Козырные Врата, которые соорудить не так-то просто — и лучше вообще не сооружать, если без этого можно обойтись. Установить козырной контакт с каким-то отдаленным местом, а потом сливать бездну энергии, поддерживая существование таких ворот, — это эффектная показуха. На создание ворот, которые простоят минут пятнадцать, требуется такой расход энергии и сил, что адская скачка покажется прогулкой по скверику. Такая затея может надолго истощить все ресурсы. И все же противник пошел именно на это. Причина его расточительности меня не беспокоила — скорее беспокоил факт случившегося. Потому что способны на сей подвиг были только прошедшие Образ или Логрус. Человеку, который просто нашел колоду, такого не суметь.

Это значительно сужает поле поиска.

Я попытался соотнести оборотня с его поручением. Первое: он меня отыскал и…

Конечно. Я вдруг вспомнил растерзанных собак в роще возле Лесного Дома и следы большой собакоподобной твари. Значит, зверь засек меня еще раньше и наблюдал, выжидая. Он преследовал меня, когда я выехал вчера вечером, и вышел на сцену, только когда я разбил лагерь. Он создал — или ему создали — Козырные Врата для отступления, но возможность погони не предусматривалась. Значит, он пришел меня убить. И невозможно установить, есть ли тут связь с Шару Гаррулом, тайной Льюка, синими камнями и миссией меняющего тела существа. Придется оставить неподвязанной еще одну провисшую ниточку. И сосредоточиться на главном…

Я догнал и обогнал колонну фургонов, направляющихся в Янтарь. Меня самого пару раз обогнали какие-то всадники. Ни одного я не знал, хотя каждый из них меня поприветствовал. Слева продолжали собираться тучи, но пока ничего похожего на бурю не намечалось. День оставался прохладным и солнечным. Дорога опускалась и снова поднималась, и так несколько раз — хотя в результате я все больше забирался вверх. В большой и шумной гостинице я остановился перекусить, наскоро, но сытно поел и не стал задерживаться. Дорога стала ровнее, но прошло еще много времени, прежде чем на вершине Колвира, искрящегося в полуденном свете, я увидел дальний отблеск Янтаря.