Кровь Ив (ЛП)

Сделав глубокий вдох, я трусцой побежала за Дроном и пошла с ним бок о бок. Мышцы в моих ногах и спине жаловались на каждый шаг.

— Ты сказал, что можешь высасывать мою силу. Как? Всадив клыки в мои вены? Или с помощью какой-то экстрасенсорной тяги?

Если он поистине мог осушить мои способности, почему он еще этого не сделал?

Дрон шагал рядом со мной, держа руки в карманах и наблюдая за мной уголком своего оплывшего глаза. Медленная улыбка образовалась в складках его кожи, а язык прошелся по одному клыку, отвечая на мой вопрос, как.

Мой желудок сжался и совершил кульбит.

Трое мужчин из комнаты проскользнули вперед нас. Трое других остались за моей спиной, тогда как Мичио пошел рядом, зажав меня между ним и Дроном. Мы вдевятером маршировали под желтым светом лампочке, три ряда по трое, где я оказалась в самом центре.

Плитка под кирпич покрывала полы, стены и потолки, и еще больше мощеных плиткой коридоров расходилось в стороны на каждом повороте. Мы миновали открытые двери, которые вели в бетонные комнаты, заставленные койками и двухместными кроватями. Никакой другой мебели. Никаких личных или памятных вещей, фотографий в рамках. Никаких женщин. Никаких людей вообще.

Я смотрела на руку Мичио, которая свисала вдоль его бока так близко к моей руке. Если я потянусь к ней и переплету наши пальцы, это сделает меня столь же отчаявшейся, как Элейн? Что, если он отдернет руку? Я не была уверена, что смогу вынести еще больше отвержения.

Кто бы ни шел рядом со мной, это зомбиподобное существо в обличье Мичио — это не мужчина, который восстал против Дрона на Мальте, который отверг притязания Элейн в горах, и который любил меня так сильно, что не мог находиться рядом, не прикасаясь ко мне в той или иной манере.

Расположить меня между ним и врагом, не держаться за руки, не целовать меня, отказываться даже посмотреть на меня — все это противоречило каждому его инстинкту.

Я стиснула его ладонь; его кожа была холодной, его кости между моими пальцами никак не отреагировали. Когда он не отстранился, я сжала руку крепче, и мой голос надломился, когда я взглянула на Дрона:

— Ты контролируешь его разум, ведь так? И остальных тоже? Но не Элейн?

Трое мужчин впереди нас свернули в дверной проем, а Дрон помедлил на пороге, показывая мне заходить внутрь.

Сколькими мужчинами мог командовать Дрон? Насколько безграничной была его способность контролировать мельчайшие действия такого количества людей?

Все еще держа Мичио за руку, я шаркающими шагами вошла в огромную выложенную кафелем ванную и понадеялась, что Дрон последует за мной просто потому, что он единственный здесь, похоже, способен говорить.

Четыре унитаза выстроились вдоль дальней стены, перегородки между ними убрали, оставив лишь сломанные болты и выцветшие отметины на полу. Небольшие раковины висели под зеркалами слева, а в центре потолка с одной из труб свисала лейка душа. Хромированное покрытие на ней было более блестящим, чем на других элементах сантехники, указывая на то, что ее там закрепили недавно.

Мичио отстранился от моей руки, чтобы повернуть два небольших вентиля на трубе над головой. Стальные фрагменты и крепления застонали, и вода с брызгами вырвалась из крана и потекла в слив на полу.

Звук льющейся воды спровоцировал натужное давление в моем мочевом пузыре. Я показала на унитаз и приподняла бровь, покосившись на Дрона.

Когда он кивнул, я прошлепала по комнате, расстегнула свою куртку и бросила эту вонючую вещь на пол. Белая майка под ней теперь покрылась желтовато-коричневыми пятнами пота и пыли. Уф. Я стащила кожаные штаны по своим ноющим бедрам и уселась на ближайший унитаз.

Сидя, я расшнуровала ботинки и избавилась от остальной одежды. От отсутствия разговоров в переполненной комнате журчание моей мочи звучало громче, чем следовало.

Трое мужчин стояли в коридоре, перекрывая дверной проем. Трое других заняли посты по всей комнате, а Мичио остался в центре, глядя в никуда и как будто не замечая воды, которая мочила его ботинки и черную спецодежду.

Я воспользовалась туалетной бумагой, смыла и за пять шагов оказалась голышом под теплым каскадом душа. Твою ж мать, это ощущалось просто невероятно. Я остро осознавала каждую капельку, которая падала на мои спутанные волосы, каждую струйку на коже головы, и каждый ручеек, который стекал по ложбинке между моих грудей, зигзагами струясь по телу и сбегая куда-то между ног.

Единственного мужчину в комнате, который был способен на какое-то выражение, было сложно прочесть из-за изуродованного лица. Но он изучал мою наготу не с похотью. Мне нужно было иметь член и место на его семейном древе, как его брату, чтобы заслужить от него такой взгляд.

Вместо этого он прижал ладонь к своему животу и смотрел на меня… с жалостью?

— Ты выглядишь нездоровой.