Кровь избранных

Неожиданно его ударили в висок. Профессор ощутил тупую боль, и глаза заволокло светящимся туманом. И не было чувства падения, наоборот, показалось, что пол вздыбился под ногами. Сознания старик не потерял, но его охватил странный покой, словно он очень утомился и все стало ему безразлично.

На него надвинулась чья-то тень.

— Сосуды здесь, а что делать с ним?

Высокий молодой голос по-шанхайски растягивал слова.

— Они сказали убрать.

«Пришло мое время. Вот и награда за то, что я посвятил жизнь "демону"», — подумал Хофштадтер. Ему не было страшно. Ученый все еще сжимал в руке револьвер, но стрелять и не думал: какой смысл перед смертью становиться убийцей?

— Этим займешься ты, а я возьму сосуды.

Тень приблизилась к лежащему на животе немцу.

— Ты главный — ты и займись.

— Вот потому, что я главный, и говорю тебе… Ладно, давай кончать с ним.

Блеснуло лезвие кинжала.

— Герр Хофштадтер!

Голос Шань Фена звонко прорезал ночную тишину французской концессии.

Обе тени застыли, как соляные столбы.

Шань Фен! Теперь-то профессор сможет позвать его на помощь… Но голос не слушался, получился слабый хрип, не способный привлечь внимание.

— Герр Хофштадтер! — На этот раз призыв прозвучал менее решительно: видимо, избавитель решил, что в доме никого нет.

В третий раз он кричать не стал. Проскрипела галька садовой дорожки, и шаги затихли, а вместе с ними растаяла надежда вновь увидеть Дитриха и поведать ему о взлете интеллектуального прогресса.

Профессора охватил глухой гнев. Теперь уже ничего не исправить… А вдруг?..

Старик изо всех сил нажал на курок, и маузер выпалил в стену. Хофштадтер не хотел никого убивать, он хотел только привлечь внимание. Грохот вызвал истерическую панику у двух убийц. Они заметались по комнате, не понимая, кто стрелял, и с перепугу позабыли и о сосудах, и о своей жертве. Потом, слегка придя в себя, ринулись к балконной двери и выскочили в сад. Шань Фена слышно не было.

Прошло несколько мгновений, и он появился в той же двери, куда удрали двое неизвестных. Парень подбежал к телу Хофштадтера и повернул его на бок. Лицо китайца сразу разгладилось, когда он увидел, что тот жив.

— Вы ранены?

Профессор помотал головой:

— Нет, это я стрелял. — Голос его звучал еще слабо, но силы постепенно возвращались. Ученый попытался сесть. — Сосуды…

— Их не тронули, не волнуйтесь. — Успокоив, Шань Фен снова уложил его.

Парень почувствовал, как расслабилось тело старика, и тут же прозвучал его иронический вопрос:

— И где же ты шлялся?

Китаец отвернулся и сделал вид, что не расслышал вопроса.

— Я видел, кого к вам послали: хуже выбрать не могли. Эти двое носа своего не разглядят в потемках. Придурки. Я ими займусь. Завтра вечером парочка получит по заслугам, а мы узнаем, кто их подослал.

Слова его сбылись, но только наполовину.

9 Из дневников Генриха Хофштадтера Том III, страница 109

Бухара, Узбекистан, 3 октября 1916

По каким-то неясным мотивам последователи Овна бежали из Палестины. Некоторые факты указывают на то, что они направились на Аравийский полуостров. После почти трех лет бесплодных изысканий во всех возможных источниках мне стало ясно: то, что я искал, спрятано у всех на виду.

Со временем адепты Хнума^[37] перестали ссылаться на Сета. В течение долгих веков сосуды пребывали на мусульманской земле, что привело к единению в обществе Овна. Я искал следы, которые египетское божество могло бы оставить после себя. Много раз мне попадалось слово «Аль-Хариф», но я, как слепой, не обращал на него внимания.

В 480 году н. э. представители племен Кинда,^[38] договорившись с Тубба ибн Кариб,^[39] поставили царем у покоренных народов Аравии своего вождя по имени Худжр.^[40] Он основал династию. Самым доблестным из царей образованного союза был Аль-Хариф, внук Худжра, сын Амра. Несколько лет тот правил также и городом Аль-Хир, но потом власть там утратил. Раздоры между сыновьями Аль-Харифа привели к гибели непрочного царства Кинда.

Я никак не мог понять, почему имя злосчастного правителя так настойчиво повторяется в большинстве фрагментов хроники Овна, которые удалось собрать воедино за долгие годы. В поисках разгадки мне пришлось вскрыть немало захоронений, перерыть множество архивов и библиотек. Может, Аль-Хариф каким-то образом завладел «дыханием Сета»? Логическую связь никак не удавалось найти, и каждый исследованный свиток только уводил меня дальше от цели.

Старый имам, с которым я беседовал на эту тему, только улыбнулся по поводу моего невежества и сказал, что ответ, как всегда, находится в Коране.

Аль-Даххак^[41] повествует, что ибн Аббас сказал: