Кровь-камень

– Пути Господни часто неисповедимы, – сказал Эванс, – как вам самому хорошо известно, сэр. Но скажите мне, почему вас не удивило, что Пастырь ввязался в бой с шестерыми вооруженными налетчиками и уложил их всех? Он носит одну с вами фамилию, и говорят, что он ваш племянник или был вашим подчиненным в войне с исчадиями? Если последнее верно, так тогда он был еще совсем юнцом.

Кейд не улыбнулся, однако Нестор заметил насмешливые искры в его глазах.

– Он старше, чем выглядит, капитан. И нет, он никогда не был моим подчиненным. И он мне не племянник… несмотря на его фамилию.

Крякнув, Пророк поднялся на ноги. Капитан Эванс поддержал его под локоть, а Нестор бросился подать ему палки.

– Ничего, ничего! Не хлопочите вокруг меня! Медленно и с большим достоинством старик вышел из казармы и взобрался на козлы небольшой тележки. Эванс и Нестор следили, как Кейд дернул вожжи.

– Великий человек, – сказал Эванс. – Легенда!

Он знавал Иерусалимца. Ездил с ним, утверждают некоторые.

– А я слышал, что он и есть Иерусалимец.

– Я тоже это слышал. – Эванс покачал головой. – Но это неправда. Мой отец был знаком с человеком, который сражался рядом с Кейдом. Он был разбойник, убийца, но Бог излил на него великий свет.

* * *

Диакон стоял на широком балконе, и ветер теребил его серебристо-белую бороду. С этой высоты он с нежностью смотрел вдаль на высокие стены и вниз на полные деловой суеты улицы Единства. Вверху через синее небо летел биплан – на восток, доставить в рудничные поселки почту, а возможно, и новые обменные банкноты, которые мало-помалу заменяли большие серебряные монеты, которыми прежде платили рудокопам.

Город процветал. Преступность почти исчезла, и женщины могли ходить, ничего не опасаясь, даже ночью по широким, хорошо освещенным улицам.

– Я сделал все, что мог, – прошептал старик. – Что-что, Диакон? – переспросил худой сутулый человек с жидкими седыми волосами.

– Я говорил сам с собой, Джеффри. Не слишком хороший признак. – Он вернулся с балкона в кабинет. – На чем мы остановились?

Сутулый поднес к глазам лист бумаги и прищурился на него.

– Петиция с просьбой о помиловании Камерона Сайкса. Возможно, вы помните, он застал жену в постели с соседом. И застрелил обоих. Его должны повесить завтра.

Старик покачал головой.

– Я сострадаю ему, Джеффри, но нельзя делать исключения. Те, кто убивает, должны умирать. Что еще?

– Апостол Савл просит принять его перед тем, как он отправится в Долину Паломника.

– На вторую половину дня у меня ничего нет? Джеффри справился ежедневником в черном кожаном переплете.

– С четырех до половины пятого нет ничего. Пригласить его?

– Да. Я до сих пор не знаю, почему он пожелал отправиться туда. Возможно, ему надоел город. Или он надоел городу. Что еще?

Полчаса они занимались частностями распорядка дня, пока наконец Диакон не встал и не прошел в огромную библиотеку за кабинетом. У дверей стояла вооруженная охрана, и Диакон с грустью вспомнил юношу, который спрятался тут два года тому назад. Выстрел громом прозвучал под сводчатым потолком, пуля впилась Диакону в правое бедро и опрокинула его на пол. Убийца завопил и кинулся через необъятную комнату, стреляя на ходу. Пули рикошетом отлетали от каменного пола. Диакон перекатился на другой бок и выхватил из кармана маленький двухзарядный пистолет. Едва юноша приблизился, как старик выстрелил. Пуля попала убийце чуть выше переносицы, на мгновение юнец замер, выронив пистолет. Затем рухнул на колени и повалился ничком.

Диакон вздохнул. Отца мальчика накануне повесили, потому что он застрелил человека в ссоре за карточным столом.

Теперь библиотеку и все муниципальные здания обходили вооруженные патрули.

Диакон сел за длинный дубовый стол и в ожидании женщины оглядывал полки. Шестьдесят восемь тысяч книг или обрывков книг, полностью каталогизированных, – последние остатки истории человечества в романах, учебниках, томах философии, всевозможных руководствах, дневниках и – поэтических сборниках.

«И к чему мы пришли? – думал он. – Погибший мир, изувеченный наукой, запятнанный магией». Его мысли были темными и мрачными – мысли утомленного ума. Никто не бывает прав всякий раз, сказал он себе. Можно только следовать велению сердца.

Охранник ввел ту, кого он ждал. Несмотря на свой возраст, она все еще держала спину прямо, а лицо хранило следы красоты, отличавшей ее в более молодые годы.

– Добро пожаловать, фрей Мастерс, – сказал Диакон, вставая. – Божье благословение на вас и ваших близких.

На ее серебряные волосы переливами золота и алости ложились отсветы цветных стекол в высоких стрельчатых окнах. Глаза у нее были голубыми и поразительно ясными. Она улыбнулась, не разжимая тонких губ, пожала руку, которую он ей протянул, и села.

– Божья благодать на вас, Диакон, – сказала она. – И уповаю, Бог даст вам познать милосердие в ближайшие сроки.

– Будем надеяться, – сказал Диакон. – И каковы новости?