Кровь мусорщиков (СИ)

За нами послышался стук в дверь, и голос Мадры проговорил:

- Пять минут.

- Мадра, тебе лучше спуститься к остальным, - обернувшись, сказала ей Раэни и вновь обратилась ко мне: - Блейз, если Доннел будет охранять участников похорон Бродяги, то, полагаю, тебе придется остаться защищать Дом парламента.

- Так и есть.

- Мое бдение длилось с заката до восхода, - продолжила Раэни. – Уже встает солнце. Бродяга уважал тебя, Блейз. Поскольку ты не сможешь прийти на его похороны, постой со мной, чтобы почтить его память.

Мы обе встали. Я ожидала, что молчание продлится минуту или две, но Раэни заговорила мягким ностальгическим тоном:

- Помнишь день, когда ты бросила вызов Извергу?

- Конечно.

Раэни улыбнулась.

- Ты стояла на столе в зале и взывала к общему правосудию против Изверга, но представителям альянса не хватало храбрости, чтобы тебя поддержать. Бродяга забрался на стол и высмеял их трусость. Я подтолкнула женщин стучать по столам и пристыдить мужчин. Вместе мы заставили остальных выступить против Изверга. Это был день победы, и его надо запомнить навсегда.

Я кивнула.

- Его всегда будут помнить.

Раэни глубоко вздохнула и проговорила официальным тоном:

- Тело Бродяги мертво. Его дух живет в Острове Квинс.

Она помолчала, словно ожидая определенного ответа, но я не знала, что сказать.

Раэни постояла в тишине еще несколько секунд, затем повернулась к двери.

- Моя вахта закончена, а Майор соберет внизу все подразделение, чтобы вести его в зал. Лев получил приказ ждать по другую сторону двери, держа меня пленницей на этой крыше, чтобы я не могла защитить свое лидерство

Я встревоженно посмотрела на нее. Если Лев охраняет дверь, то как мы вдвоем отсюда выберемся? Раэни ждет, что я застрелю Льва? Ее лидерство в Квинсе под угрозой, а мое присутствие здесь и так проблематично без всякой стрельбы.

Раэни увидела выражение моего лица и засмеялась.

- Не беспокойся Блейз. Майор раздавал людям приказы, но и я делала то же самое. Мадра приходила не только предупредить меня о времени, но и доложить, что мои распоряжения выполнены.

Раэни открыла дверь и спустилась по ступенькам. У подножия лестницы лежал мужчина с крепко связанными руками и ногами. Ему с таким энтузиазмом заткнули рот и завязали глаза, что я не могла разглядеть его лицо. Раэни пнула шпиона в живот, он застонал от боли и скорчился на полу.

- Значит, Лев еще жив, - светским тоном заметила Раэни. – Учитывая их с Мадрой прошлое, я бы не стала ее винить, если бы она поддалась соблазну и убила его.

Я не решилась ничего сказать и просто согласно фыркнула.

Раэни еще раз пнула Льва и зашагала по коридору к главной лестнице. Я осторожно переступила через лежащего и последовала за ней. Когда мы приблизились к сломанной защитной двери, Раэни подняла руку, призывая меня подождать, а затем вышла на лестничную площадку одна. Она закрыла глаза, и я поняла, что Раэни прислушивается к доносящимся снизу звукам.

Она открыла глаза и поманила меня к себе.

- Я слышу эхо напыщенного голоса Майора, - прошептала Раэни. – Он толкает одну из своих бессвязных речей, прежде чем ввести Квинс в общий зал. Все внизу будут слушать его, значит, путь в банкетный зал чист.

Она в молчании двинулась по лестнице, выказав к двум спискам на стене уважение и презрение теми же жестами, что и Мадра. Когда мы дошли до изображений лодки и повернули в коридор, ведущий к банкетному залу, я уловила краем глаза раскраску стены вдоль лестницы. Стену покрывали маленькие отпечатки ладоней, а среди них отдельные крошечные кружки.

Я нахмурилась и поспешила по коридору за Раэни. Я догадалась, что это за отпечатки и почему они малы. В двенадцать лет дети альянса принимали на себя взрослую ответственность, и в том же возрасте вне Сопротивления приносили клятву верности своим подразделениям. Судя по цвету отпечатков, они, очевидно, были сделаны кровью и являлись частью церемонии Острова Квинс, но маленькие кружки привели меня в замешательство.

Всплыли старые воспоминания из проведенного в Лондоне детства. Я сама не проходила церемонию верности подразделению, поскольку огненный шторм заставил нас бежать в Нью-Йорк, когда мне было одиннадцать лет, и одним из условий вступления лондонского подразделения в альянс стал мой и брата переход в Сопротивление к отцу.

Но брат был на четыре года старше меня. Я вспомнила, как стояла и смотрела на Симуса, приносившего клятву верности. В той церемонии тоже использовалась кровь, символизируя тот факт, что нарушение клятвы карается смертью. Технически, мой брат не изменил слову, когда покинул альянс. Лед освободил его от обещания лондонскому подразделению, а Сопротивлению брат никогда и не клялся, но я все равно считала его худшим из предателей.