Кровь мусорщиков (СИ)

- Значит, мы поднимаемся по реке, - заключил Лед.

- Мы идем в Манхэттен, - сказал Доннел. – А сигнальные огни на тот случай, если нам понадобится обследовать здания, где не горят лампы.

- Манхэттен смертельно опасен, - мрачно заметил Призрак. – У тебя есть доказательства, что Изверг там?

- В противном случае я бы не стал рисковать, ведя группу, - подтвердил Доннел. – Если кто-то хочет вернуться, пожалуйста, скажите об этом сейчас.

Никто не пожелал признаваться, что слишком боится идти в Манхэттен, и мы миновали лодочный сарай. Когда же добрались до нашей копии колесного парохода, «Духа Нью-Йорка», я закусила губу.

Я пыталась отгородиться от мыслей о месте, в которое мы шли, но сейчас мост Единства находился прямо перед нами. Он отличался легкомысленными ограждениями из сцепленных рук, расписанных золотом, и опирался обоими концами на пары элегантных башен.

Я очень хорошо знала этот мост. Я могла его видеть из окна спальни. Проходила мимо дюжины раз. Проплывала на лодке под его ржавыми внутренностями. Но пересекала лишь раз на пути к набитому небоскребами Манхэттену, и обратно меня унесли на импровизированных носилках со сломанной рукой и травмой головы. И я считала, что мне еще повезло, ведь отец Жюльена, Лунд, погиб в том же происшествии, в котором пострадала я.

Я не смогла удержаться и поглядела налево – туда, где на кладбище альянса лежал Лунд. Раэни и Аарон, естественно, тоже посмотрели в ту сторону, и я заметила, как Тэд бросил туда хмурый взгляд. Я забеспокоилась, что он может задать очередной бестактный вопрос, но иномирец молча прошел мимо.

Когда мы приблизились к мосту, мне захотелось замедлить шаг. Нет, неправда. Я хотела не просто замедлить шаг, а развернуться и сбежать в Дом парламента. Но не могла этого сделать. Заместитель главы альянса не должен удирать, как испуганный ребенок, поэтому я осталась рядом с Доннелом.

Затем наступил момент, когда мы достигли моста. Проходя между двумя башнями на этой стороне, я почувствовала, будто пересекаю зловещий барьер, и поколебалась, прежде чем идти дальше. Металлическая поверхность под ногами была расписана золотом, как и перила моста, но местами краска осыпалась, обнажая ржавчину.

Дойдя до таблички на середине моста, я остановилась, вспоминая, как стояла на этом месте в прошлый раз. Был жаркий летний день без малейшего дуновения ветра. Я, смеясь над цветистым языком, прочитала табличку, сообщавшую, что мост будет вечным памятником объединенному городу в объединенном мире, затем радостно двинулась дальше с остальными мусорщиками.

Я остановилась здесь и на обратном пути через мост. На этот раз я не стояла, а лежала на носилках. Мои воспоминания о возвращении домой слились в неясную путаницу. Я знала, что пострадала от несчастного случая, но не могла восстановить детали произошедшего. Сознание мутилось от боли, я защитным жестом поддерживала сломанную левую руку правой, а небо и мост, казалось, слабо покачивались.

Я четко помнила лишь то, что людям, державшим мои носилки, пришлось опустить их на этом месте, и я перегнулась через край в жестоком приступе рвоты. Закончив, я отвернулась от мерзкой массы и увидела, что рядом стоят другие носилки. Мгновение мне казалось, Лунд ранен, как и я, но затем я поняла, что смотрю в лицо мертвеца.

Затем я услышала голос Доннела, тяжелый от скорби и гнева. Отец клялся, что больше никогда не поведет людей за реку в Манхэттен.

- Блейз, ты как? – спросил голос Доннела из настоящего.

Я заставила себя улыбнуться ему.

- Все в порядке. Меня просто отвлекли помпезные слова на этой табличке.

Я снова двинулась с места, а когда мы достигли башен на той стороне реки, остановился Доннел. Мы стояли вплотную друг к другу, грозная громада памятника Уоллама-Крейна находилась слева от нас, а широкое открытое пространство площади – впереди.

В дальнем конце располагалась невероятно крупная Цитадель, в сравнении с которой другие небоскребы, теснящиеся на Манхэттене, казались гномами. В прошлый раз, когда я видела махину, ее бесчисленные окна были темны. Сейчас, когда энергоснабжение в Нью-Йорке восстановилось, все они сияли.

Я взглянула на головокружительную верхушку здания. Там жили предки Тэда. Меня заинтересовало, о чем думал сейчас Таддеус Уоллам-Крейн Восьмой, стоя здесь с горсткой мусорщиков и глядя на символ гордости своих праотцов.

Тэд сказал нам, что Изверг живет в семейном имении Уолламов-Крейнов на крыше Цитадели. Я ходила с группами мусорщиков в небоскребы, но мы никогда не трудились залезать по ступеням выше десятого этажа. Сколько же пришлось карабкаться раненому Извергу по лестнице на вершину Цитадели?