Кровь на черных тюльпанах

Сам он тут же плюхнулся в кресло и с наслаждением вытянул ноги, с усмешкой наблюдая, как Мишель осторожно садится напротив него, все еще продолжая оглядывать странную комнату. Парень, впустивший их, остался стоять на пороге, не сводя любопытных глаз с Мишеля и не выпуская из рук пистолета. Минуту-другую в комнате царило молчание, и в тишине было слышно, как сопит у верстака человек, колдующий над пластмассовой коробкой. Наконец, он удовлетворенно вздохнул, положил отвертку и паяльник на верстак, отодвинул от себя коробку и повернулся на вертящемся стульчике.

У него оказался острый, пронизывающий взгляд, умный и холодный, словно вместо глаз были льдышки. Крепкие, резко очерченные губы ярко алели на желтоватом рябом лице, над губами нависал большой толстый нос с перебитой переносицей.

— Мохаммед? — полувопросительно-полуутвердительно произнес он низким хрипловатым голосом, оценивающе оглядывая Мишеля.

Мишель кивнул, во рту у него пересохло, он понял, что именно от этого человека теперь зависит вся его судьба.

— Меня зовут Сами, — продолжал рябой, а затем кивнул на парня, все еще стоявшего в дверях. — Этого — Валид. А с Селимом ты уже знаком. У нас мало времени, чтобы определить, на что ты способен. И поэтому будешь делать то, что я тебе прикажу, понятно? Но прежде всего запомни, что ты будешь работать в паре с Селимом. У него на счету уже немало удачных акций, и тебе придется у него поучиться. И прежде всего конспирация — ради твоей же собственной шкуры. Понятно?

— Понятно, — чуть слышно выдохнул Мишель, чувствуя, что на шее у него затягивается невидимая петля.

— Ничего, парень! — вдруг смягчился Сами и улыбнулся, показав крупные желтые зубы. — Все будет о’кей! И если будешь стараться, мы сделаем из тебя настоящего боевика, абадая![14]

И вновь лицо его стало жестким:

— А сейчас ты отправишься с Селимом в одно местечко, где вы будете мирно пить пиво и тихо беседовать, наслаждаясь жизнью… за счет фирмы, в которой ты теперь работаешь вместе с нами.

Сами перевел тяжелый взгляд на Селима, и тот сразу подобрался и выпрямился в кресле.

— Идите! — резко бросил Сами и, повернувшись на своем стульчике к верстаку, принялся ковыряться в пластмассовой коробке.

Селим сделал Мишелю знак, и оба они направились к выходу из комнаты. Валид пропустил их и пошел сзади, словно конвоир. Лишь у самого выхода из квартиры он молча отстранил их, подошел к двери, заглянул в глазок и, убедившись, что снаружи никого нет, выпустил их в тупичок.

А еще через двадцать минут, попетляв по лабиринту городских улиц, Селим остановил свой «фольксваген» перед скромным заведением без вывески, что-то вроде бара или закусочной. В небольшом помещении, выходящем высоким — от пола до потолка — окном сразу на две улицы, была мраморная стойка и стеклянная витрина-холодильник с немудреными закусками из мяса, фасоли, свежих и маринованных овощей. У входа в заведение красовался большой никелированный шкаф, в котором на медленно вращающихся вертелах жарились курицы, подпекаемые ровным огнем газовых горелок. Три из пяти столиков перед стойкой были заняты. Лысый старик с седой щетиной на дряблых щеках, стоявший за стойкой в несвежем белом фартуке, встретил Мишеля и Селима вопросительным взглядом, и когда Селим заказал ему две большие банки пива «Хейникен», равнодушно кивнул.

Они уселись за столик у самого окна. Старик поставил перед ними высокие стеклянные кружки и зеленые банки «Хейникена», затем подошел еще раз и принес блюдечко с жареными, посыпанными солью дынными семечками. Проделав все это, он удалился к себе за стойку и принялся перетирать стоявшие на ней кружки и стаканы.

Селим ловко содрал язычки тонкой жести, закупоривавшие банки, разлил пиво по кружкам и пододвинул одну из них Мишелю:

— Давай… за счет фирмы!

— За счет фирмы, так за счет фирмы, — согласился Мишель и взял кружку.

Они молча выпили пиво, и Селим заказал еще пару банок «Хейникена». Приятная теплота растекалась по всему телу, снимала напряжение, располагала к благодушию.

— И часто тебе приходится вот так… за счет фирмы? — добродушно спросил Мишель Селима, глаза которого уже хмельно блестели.

— Это что… — хвастливо отозвался Селим. — Мелочь, чепуха. Подумаешь — пиво. Случаются расходы и куда больше, фирма свое дело знает. Вот подожди — провернем мы эту работку, увидишь тогда! Озолотимся. Только смотри… не ошалей! Начнешь швырять деньги направо-налево, обратишь на себя внимание и… фирме ты больше не нужен!

Он выразительно закатил глаза к небу, чиркнул пальцем по своему горлу и издал хрипящий звук, будто перерезал его.

— Тут до тебя был у меня партнер… Абадай! Да дураком оказался, в «Казино дю Ливан» зачастил. Загулял, запил, закрутил с девками… Ну наши и засекли. На большое дело мы идем с тобой, парень! Провернем его — можно и сматываться, на всю жизнь обеспечены будем. Понял? Дед нам с тобой паспорта в зубы — и в Штаты, да еще и там работенку обеспечит, такие, как мы, им нужны.

— Дед? Какой дед? — переспросил Мишель и вдруг понял, что речь идет о Джеремии Смите. — При чем тут… Дед?