Кровь на черных тюльпанах

Лицо Мохаммеда на мгновение посветлело. Возможно, бог послал ему такого же богатого любителя старины, какой посетил его несколько дней назад, купив старую пишущую машинку. Мохаммед тогда сразу понял, что этот покупатель давно охотился за подобной вещью и готов заплатить за нее большие деньги. И Мохаммед заломил за машинку такую цену, что профессор — а то, что покупатель был профессором, он узнал из его визитной карточки — крякнул. Но они быстро сторговались. Эти ученые мужи не умеют торговаться, и обвести их вокруг пальца не составляло никакого труда. Правда, потом профессором заинтересовалась полиция, и предчувствие недоброго вкралось в душу Мохаммеда.

— Скажи покупателю, что я сейчас выйду — бросил он сыну.

— Он сказал, что хотел бы говорить с тобой наедине, отец, — ответил подросток.

— Гм, — Мохаммед на минуту задумался. Он не любил заниматься делами, о которых нельзя было говорить при всех. — Что ж, пригласи его сюда.

Вошедшего молодого мужчину в кожаной куртке он узнал сразу же — это был все тот же полицейский, который в первой половине дня интересовался профессором. Он уже жалел о том, что эта злополучная машинка оказалась в его лавке, ибо полицейские никогда не приносят добрых вестей…

— Сеньор Карим, вы уверены, что машинку вам сдала молодая женщина? — Мигель уже вторично задавал этот вопрос владельцу лавки. По той версии, которая сложилась у него, машинка должна была принадлежать кому-либо из похитителей матери Кардозу — конечно же, мужчине.

— Я прекрасно помню этот день, сеньор, — упорно настаивал на своем Мохаммед. — Это была молодая женщина. Вы бы видели, как она хороша собой! Постойте, я же выдал ей квитанцию и имею копию.

Мохаммед открыл стол и извлек из одного из ящиков пухлую папку со всевозможными финансовыми документами. Порывшись в ней недолго, он извлек тонкий лист бумаги.

— Ну вот, конечно, ее зовут Мария Эужениа Карнейру. Проживает в Лиссабоне на проспекте Васко да Гамы, 41. Она была так любезна и так просила принять у нее эту машинку, поскольку ей необходимо было срочно заплатить портнихе! Я не мог отказать ей, господин полицейский. Она получила деньги на следующий день после того, как профессор приобрел эту вещь. — Мохаммед опасливо посмотрел на Мигеля. Больше всего он опасался, что сейчас последует вопрос, сколько денег выдал он госпоже Карнейру из тех, что были получены от профессора.

Но Мигель и не думал вдаваться в такие подробности. Он переписывал в свою записную книжку домашний адрес и телефон сеньориты Карнейру. Затем он сухо поблагодарил Мохаммеда за беседу и попросил никому не рассказывать о ее содержании.

— Как можно, сеньор полицейский! — воскликнул Карим, провожая Мигеля к двери. При этом лицо его светилось радостью: он всегда считал полицейских людьми, приносящими неприятности, и если этот уходил с миром, то его дела были не так уж плохи.

— Итак, что мы имеем, Мигель? Прежде всего я хотел бы знать результаты прослушивания телефонных разговоров сеньориты Карнейру, а также слежки за ней.

— Начну с самого главного, шеф, похоже, что у этой дамы есть поклонник, некий Натаниэль Ригаду, мулат. По крайней мере, за минувшие дни он несколько раз звонил ей, а вчера провел там всю ночь. И вы знаете кто он? Пресс-атташе представительства УНИТА в Лиссабоне.

Мигель заметил в глазах комиссара огоньки, как у охотничьей собаки, почуявшей крупного зверя. Этот азарт профессионального преследователя всегда восхищал его в Баррету.

— Что нам известно о нем? — отрезал комиссар.

— В общем-то ничего особенного. Это типичный представитель ангольской контрреволюции. Родители были фермерами в Анголе, сам учился в США. Там же вступил в контакт с представителями УНИТА. Работал в различных представительствах УНИТА за рубежом, в основном в Западной Европе. Занимается тем, что проталкивает всевозможные пропагандистские материалы об УНИТА в печать. Замечен в связях с южноафриканскими и американскими дипломатами.

— Значит, так, — Баррету на секунду задумался, — установите за ним круглосуточно слежку. Только чтобы комар носа не подточил.

— О’кей, шеф. Все будет в полном порядке. Я могу идти?

— Можешь. Только вот еще что. Слежку за этой сеньоритой не прекращать!

— Понятно, комиссар.

«Ну вот, теперь, кажется, уже скоро», — подумал про себя Баррету, глядя в спину выходящему из кабинета Мигелю…

Развязка произошла даже скорее, чем он предполагал. Уже на следующий день трое переодетых в штатское полицейских проникли на квартиру Натаниэля Ригаду и обнаружили у него в кладовке под ворохом никому не нужного тряпья два аккуратных и плотно закрытых ящика. В одном из них лежали новенькие, еще в заводской смазке короткоствольные автоматы «узи» израильского производства, в другом — патроны к ним и несколько гранат. В тот же вечер прокуратура выдала ордер на арест Ригаду.

Сначала он держался нагло, полагая, что его громкие речи о «произволе и беззаконии» произведут впечатление. Но комиссар Баррету лишь ухмылялся, слушая его вопли.