Кровь на черных тюльпанах

К полудню погода разгулялась, ветер разогнал обрывки облаков, небо поднялось, стало ярко-синим и глубоким. Ослепительно сияло солнце, и лучи его пронзали морскую воду, ставшую кристально прозрачной, манившей в себя зеленоватыми колеблющимися тенями. Длинные, пологие волны с легкими белыми гребешками плавно катили навстречу белоснежному катеру, легонько и ритмично ударяя в его днище, покачивая его с носа на корму. Бронзовые релинги горели желтым огнем, отбрасывая веселые солнечные зайчики в затемненные стекла высокой рубки, за которыми виделся рулевой в оранжевой нейлоновой куртке и голубой джинсовой шапочке с длинным, выступающим далеко вперед козырьком. Над рубкой трепетал на ветру флаг и звенели радиоантенны, крутились лопасти небольшого радара.

Это был большой прогулочный катер, превращенный фалангистами в полувоенное судно: на носу и на корме стояло по счетверенному крупнокалиберному пулемету, укрытому зеленым брезентом. Такой же брезент был натянут за рубкой и защищал от солнца стеклянный столик на затейливо изогнутых металлических ножках. Хозяин катера, человек лет тридцати, в темно-зеленой форме фалангиста, украшенной разноцветными нашивками, сидел развалясь в плетеном кресле, держал в руке высокий стакан с неразбавленным виски «Олд пар». Несмотря на прохладный ветерок, ему было жарко, прядь редких черных волос, зачесанных на лоб «а ля Гитлер», прилипла к распаренной потной коже. Темные очки закрывали почти половину его лица, но и сквозь их стекла взгляд хозяина катера был пронизывающе-холодным и жестоким. Тонкие бледные губы были плотно сжаты.

Он принимал гостей на своем катере, как радушный хозяин, но Мишелю было не по себе — слишком много крови было на этом главаре фалангистских боевиков, слишком страшные рассказы ходили по Бейруту о его делах.

Знал бы Мишель, что все так будет, ни за что бы не принял приглашение Джеремии Смита провести воскресенье на борту катера. Американец пригласил его после того, как Мишель помог ему добраться до посольства.

— Майкл, — сказал ему тогда Джеремия Смит у двери посольства, перед которой расхаживал часовой — американский морской пехотинец, белобрысый, стриженный наголо парень лет двадцати в пуленепробиваемом зеленом жилете, с автоматической винтовкой «М-16», висевшей на перекинутом через шею ремне. — Вы — мой спаситель. Нет, не возражайте, вы оказали мне уже одну услугу, а теперь я хочу вас попросить еще об одной.

— С удовольствием! — сразу же отозвался Мишель и подумал: чем больше он окажет услуг американцу, тем больше шансов рассчитывать на его помощь в будущем.

— Мои друзья пригласили меня в Библос покататься на катере, подышать морским воздухом. Поехали, а? Тем более что погода разгуливается.

Библос, старинный приморский городок, до которого всего три десятка километров по прекрасному шоссе — Мишель бывал там, приезжал загорать на чудесных песчаных пляжах по воскресеньям. Но теперь Библос был в христианской зоне, фронты гражданской войны отрезали его от «мусульманской» части Ливана…

— Вы ведь христианин? — уточнил Джеремия Смит, и Мишель кивнул.

— Впрочем, — продолжал американец, доверительно понизив голос, — мы поедем на моей машине… с посольским номером, а с ним нам ничего не грозило бы, даже если бы вы были самым фанатичным мусульманином.

Сейчас голос его звучал по-деловому, словно он уже не сомневался в согласии Мишеля и поехать с ним в Библос, и провести день в компании его друзей на море.

— Вы сейчас пойдете домой и переоденетесь, то же сделаю и я. А потом подходите к ресторану «Смаглерс инн»[13] — это неподалеку от вашего дома…

На этот раз Мишель не удивился, что американец знает даже, где он живет, он уже стал привыкать к мысли, что Джеремии Смиту известно о нем все.

«Смаглерс инн», — повторил он, словно запоминая, — да, это совсем рядом со мною.

— А я вас там подберу, — и американец взглянул на золотой «ролекс» на своем запястье, — ну… скажем… если сейчас девять часов, то… в одиннадцать. О’кей? У меня синий «шевроле»…

…Американец опоздал ровно на пять минут. Блестящая лакированная синяя машина бесшумно подкатила к узкому тротуару перед рестораном «Смаглерс инн», и Джеремия Смит, потянувшись всем телом из-за руля, распахнул перед Мишелем правую дверцу.

— Прошу, — пригласил он и сейчас же добавил: — Переедем «зеленую линию» — за руль сядете вы.

«Зеленой линией» в Бейруте вот уже много лет называлась полоса улиц и кварталов, разделяющих воюющий город на западный, «мусульманский», и восточный, «христианский», секторы. В лучшие времена по договоренности между «комбатантами» через нее открывалось несколько проездов, охраняемых с обеих сторон вооруженными «милициями», а точнее, боевиками враждующих сторон. Теперь период в жизни Бейрута был сравнительно спокойный и проезды между секторами были открыты.