Кровь на черных тюльпанах

— Вы говорите о фалангистах? — нахмурился Мишель, слова американца задели его. Одно дело говорить о своем народе так самому, другое — иностранцу, пусть даже и такому неплохому человеку, как Джеремия Смит.

В ответ американец лишь печально улыбнулся:

— Если бы! Я читал о том, что в семьдесят пятом — семьдесят шестом годах, в самые первые годы гражданской войны, творили в Бейруте и те и другие. Фалангисты резали палестинцев в Тель-Заатаре, палестинцы резали фалангистов в Дамуре. Христиане расстреливали мусульман в порту и сбрасывали бульдозерами с причалов в море. Мусульмане-«мурабитуны» сталкивали пленных христиан с крыш высотных отелей, когда захватили засевших там фалангистов. А теперь вот… вы видели сами, что сделали у нас на глазах молодчики этого Фади! Эти парни потеряли человеческий облик, для них нет ничего святого. Ох, не желал бы я попасть в их руки в качестве врага. Подумайте только, представьте, как ваши ноги заливают раствором бетона и ждут, пока он затвердеет, чтобы выбросить вас потом… может быть, даже через несколько дней, в море. Страшно не то, что вы захлебнетесь и, вытянувшись во весь рост, пойдете на дно. Страшно само ожидание этого, страшно ощущать, как твердеет на ваших ногах бетон… Брр…

Его передернуло, он налил себе виски, подлил в стакан Мишелю. Катер тем временем заложил крутой вираж и понесся к берегу, с каждой минутой набирая скорость. Заметив это, Джеремия Смит удовлетворительно хмыкнул:

— На этот раз мы с вами спасли жизнь несчастным… тем, что ждут в трюме своего смертного часа. Но надолго ли? Впрочем, мистер Фади, как видно, не такой уж непреклонный тип, как о нем говорят. Хоть на время, но нам с вами он все же уступил… Не будем же требовать, чтобы он был лучше, чем есть…

Последнюю фразу американец произнес поспешно и полушепотом, указывая глазами Мишелю на появившуюся из-за рубки фигуру фюрера фалангистов. Тот широко улыбался, будто всего несколько минут назад и не хватался в ярости за пистолет.

— Идем в Джунию, — весело объявил он, сверкая красивыми, как у голливудского актера, зубами. — Оттуда вам будет ближе добираться в Бейрут. Я радировал, чтобы вашу машину перегнали из Библоса на нашу базу в Джунии.

И непринужденно, как ни в чем не бывало сев в свое кресло у столика, он поднял недопитый стакан:

— Чиерс! Ваше здоровье, джентльмены! И прошу извинить меня за маленькое недоразумение — парни неправильно поняли мой приказ и случайно утопили одного комми, красного. Им было приказано только попугать его, так сказать, совместить приятное — прогулку на катере с полезным, а он, болван, вырвался, ну и… Можно даже сказать, что он покончил жизнь самоубийством, такое ведь бывает, вы знаете: все коммунисты — фанатики.

— И все же вы могли бы… как вы сказали… попугать его не в нашем присутствии, Фади, — брезгливо проворчал Джеремия Смит. — Мы, американцы, не сторонники суда Линча…

— …хотя и не брезгуете им, — ехидно заметил Фади, но тут же спохватился: — Да что тут говорить, джентльмены, я признаю, что все получилось неловко, даже очень неловко, и прошу извинить меня и моих парней за этот маленький инцидент…

Он вежливо склонил голову:

— Как это… в Библии… Повинную голову меч не сечет!

На обратном пути из Джунии, северного пригорода Бейрута, Смит отдал руль Мишелю. Он вновь почувствовал себя плохо — барахлило сердце. Всю дорогу молчали. И лишь у ресторана «Смаглерс инн», пересаживаясь на место водителя, американец попросил Мишеля никому и нигде не рассказывать о том, что произошло на катере.

— Я ведь — дипломат, — сказал он. — Не дай бог где-то кто-то что-то скажет… появится в газетах… На нас ведь, на американцев, и так валят все, что только можно свалить. Я вас очень прошу, Майкл… никому ни слова. Договорились?

И когда Майкл кивнул, искренне обрадовался:

— Спасибо! А за мною долг не останется. Глядишь — и я вам смогу чем-нибудь помочь.

…Все это молнией промелькнуло теперь в мозгу Мишеля, пока Джеремия Смит смотрел на него странным, незнакомым ему до этого взглядом.

— Слушайте, Майкл, — сказал он со вздохом и положил руку на колено Мишеля. — Неприятная новость. Ваша невеста захвачена фалангистами. Полчаса назад позвонил Фади и сказал мне об этом. Ее ведь зовут Саусан?

До Мишеля не сразу дошел смысл сказанного.

— Саусан, — ответил он машинально. — Что? Что вы сказали?

…Потом Джеремия Смит что-то говорил ему — мягко, сочувственно, но Мишель не слышал его. Ужас охватил его, сознание затуманилось, он чувствовал, как стучит у него в висках, как бешено колотится сердце, а в мозгу крутилось: «захвачена фалангистами… захвачена фалангистами… захвачена фалангистами…» Вчерашняя сцена на катере вдруг возникла перед глазами, он видел все происходившее отчетливо, словно наяву, будто опять был там… у полубезумного Фади… Человек быстро уходил под воду и руки его напрасно пытались выгрести, задержать, прекратить погружение.