Кровь на эполетах (СИ)

Для подобных мыслей у Даву были основания. Смоленск, в который стремилась армия, который представал в мечтах солдат и офицеров если не землей обетованной, то уютным местом, где можно отогреться, сытно поесть, выпить водки и, наконец, встать зимние квартиры, встретил французов неласково. Все как-то забыли, что город сгорел еще летом, и пригодных для постоя домов в нем совсем немного. Их не хватало и в Москве после пожара, а Смоленск в несколько раз меньше. Не все ладно оказалось и с провиантом. Магазины с ним в городе имелись, как и скот, предназначенный для забоя, но запасов было маловато даже для значительно поредевшей армии. Первой в Смоленск вступила гвардия императора и первым делом взяла под охрану магазины. Она же стала опустошать запасы, не отказывая себе ни в чем. Когда представили других частей прибыли за провиантом, им выделили его не слишком щедро, хотя достаточно, если поделить по справедливости, чтобы досталось каждому. Однако так не получилось. Когда в расположение части прибывали повозки с провиантом, солдаты набрасывались на них, как голодные волки на добычу. У бочек выбивали дно и вычерпали из них водку кружками и котелками. Охмелев, нередко опрокидывали еще не пустые емкости. Рис и муку больше рассыпали, чем брали по норме, набивали сухарями ранцы, оставляя других без крошки. Пытавшихся навести порядок офицеров в лучшем случае не слушали, в худшем могли убить, заколов штыком. Так случалось даже в корпусе Даву, известном некогда своей дисциплиной. Маршалу пришлось применить жесткие меры, дошло до расстрелов, но это лишь притушило страсти, не убрав их причину. Сейчас Даву с горечью понимал, что ускользнувший от него русский посланец оказался прав – армия превратилась в толпу мародеров, для которой понятия чести и долга уже не значили ничего. Свобода, равенство, братство? Ха-ха! Право сильного!..

Провиант из магазинов отпускали только полкам и дивизиям, прибывшим в город организованно. Но вместе с ними к городу пришли тысячи дезертиров и просто отставших от своих подразделений солдат. Им еды не давали. Освирепев, дезертиры стали сбиваться в шайки и нападать на обозы с провиантом, выделенным для сохранивших порядок частей. На улицах Смоленска опять лилась кровь, французы убивали французов[1]…

В дверь комнаты осторожно постучали.

– Войдите! – сказал маршал, прогнав невеселые мысли.

В кабинет скользнул начальник разведки. Затворив за собой дверь, он вытянулся у порога.

– Бонжур, ваша светлость.

– Бонжур, Маре, – откликнулся Даву. – Подойдите ближе.

Полковник подчинился.

– Чем обрадуете?

– Удалось установить, кто стоит за потерей половины орудийного парка корпуса.

Маре смолк. Маршал жестом велел ему продолжать.

– Как вы знаете, при отступлении к Смоленску, наши артиллерийские обозы постоянно подвергались нападению русских. Как удалось выяснить, такое происходило не только с нашим корпусом. Во всех случаях тактика русских была одинаковой. Первым делом они, стреляли из ружей и пушек в лошадей запряженных в упряжки, затем залпами прогоняли прикрытие орудий, если таковое имелось, а прислугу, которая пыталась развернуть пушки и дать отпор, заставляли отказаться от этого намерения, просто убивая ее выстрелами издалека. Бежавших не преследовали. Все уцелевшие в нападениях солдаты и офицеры утверждают, что русские стреляли необыкновенно метко, из чего следует, что это не обычная армейская часть и, тем более, не казаки, хотя русские были на лошадях и одеты не в шинели, а в бараньи шубы. Вооружены штуцерами. Согнав с дороги наших солдат, русские заклепывали пушки и собирали трофеи, после чего тут же исчезали. Пару раз их пыталась преследовать наша кавалерия, но из этого ничего не вышло. Лошади у русских оказались резвее наших, и они явно не испытывают недостатка в фураже. Однажды их почти нагнали, тогда русские остановились и спокойно встретили улан картечью из пушек и залпами из ружей. Стреляли опять-таки необыкновенно метко. Заснеженное поле не позволило уланам развернуться в правильный строй, они понесли существенные потери, после чего сочли правильным отступить. Применяемая русскими тактика оказалась чрезвычайно действенной. Однажды они не справились с охранением орудий – вовремя подошла наша пехота. Русские отступили, но это не сказалось на итоге боя. Тащить пушки оказалось нечем – лошади перебиты, и нам пришлось заклепать их самим. А теперь смотрите!

Маре вытащил из кармана шинели сложенный лист бумаги, развернул его и положил на стол перед маршалом. Даву, не желая доставать из-под шубы озябшие руки, наклонился: на листке оказалась одна строчка. Чернила местами расплылись от влаги, буквы не латинские.

– Это по-русски? Что здесь написано?

– Сии орудия отбил у неприятеля и заклепал летучий отряд капитана РуцкИ.

– Посланец?

– Он. Эти листки неоднократно находили в стволах заклепанных орудий.

– Наш бывший пленник любит похвалиться?