Кровь на камнях

– Эх, Алексий! Зачем расстраиваться! Радоваться надо! Такой гарнизон турок разбили! – отмахнулся находящийся в приподнятом расстоянии командант. – Всего десять конных смогли уйти, три десятка в плен взяли. Больше восьми десятков османов побили или сожгли! Это же победа! Да про нас скоро вся Сербия заговорит, воспевая вот эту битву! Пять десятков ружей захватили, пистолеты, сабли. Все лошади турок у нас и их припасы. Жаль только сгорело добра много, – кивнул он на объятые огнём дома. Ну, да и этого достаточно. А как ругать своих воинов, оставивших западный въезд? Они ведь на помощь побратимам бросились. И десяток всё-таки оставили там на прикрытие.

– Ну да, и от всего того десятка остался только один, самый шустрый, – подумал Лёшка. – Говорить что-нибудь было бесполезно. Для Стояновича результат был действительно впечатляющий. Ну а потери? А как без них на войне!

– До Парачина сто пятьдесят вёрст, до крепости Видин сто, остатки османского дозора ушли к первому. Через сколько они будут здесь с подмогой?

– К исходу третьих, – уверенно ответил командант. – К этому времени мы выбьем три десятка турок из гарнизона Кулы и уйдём через перевал в сторону Белоградчика. Вы смело можете остаться здесь ещё сутки, попразднуем победу с местным населением, а взятых в плен турок мы казним.

– Я, конечно, не могу вам указывать, командант, но совет всё же дам, – понизил голос Егоров, чтобы их никто не слышал. – Оставьте этих пленных турок в живых. Если казните их, то и местным достанется, зальют весь город кровью, да и от вас просто так не отцепятся. У вас же есть раненые? Очень трудно их будет потом спрятать. А так пусть все говорят, что вместе с гайдуками тут воевала русская армия. А потом они все вместе на восток ушли. Нам это только на руку, да и вам. Кстати, всё это и сами пленные подтвердят.

– Хм, я подумаю, – проворчал Стоянович. – Оставлять в живых тех, кто причинил нам столько зла?

– Они пленные и взяты в бою! – твёрдо глядя в глаза, проговорил Лёшка. – В Княжеваце же вы турок не трогаете, хотя давно могли бы раздавить. Вот и этим покажите, что вы можете быть милостивыми к тем, кто бросает оружие. Легче самим потом воевать будет!

– Ваше благородие, тут к вам тот паренёк со товарищем, что в разведку ночью ходили, а потом ещё супротив конницы с нами стояли, просится, – Кивнул в сторону двух сербов Лужин. – К нам они хотят. К Велько вначале подошли. Так-то дельные ребятки, может, возьмёте?

Перед Алексеем стоял уже знакомый Огнен и невысокий коренастый паренёк.

– А что командант ваш скажет, что мы у него воинов переманиваем к себе? – задал вопрос Егоров, выслушав сбивчивую просьбу сербов принять их к себе.

– Нет, с Братиславом Стояновичем мы всё решили, и он даже разрешил нам забрать с собой ружья, – пояснил Огнен. Правда, у моего земляка Михайло оно совсем испортилось от последнего выстрела, старое оно совсем было, от прадеда ему досталось. Как не покалечило только его, когда ему ствол разорвало!

Действительно, у крепыша на лице было несколько царапин, но он всё ещё продолжал крепко сжимать в руках бесполезную уже железку.

– Ладно, – принял решение Алексей. – Через час мы уходим. Оставляете это своё оружие в чете, оно тут нужнее. Себе вы ещё добудете и гораздо лучше. Прощайтесь с товарищами, захватывайте провизию на обратный путь и бегом к нам. Опоздаете, ждать вас не будем.

– Лужин к себе их пока в плутонг возьмёшь, парни они местные, дня на два пути округу точно должны знать.

С рассветом, распрощавшись с союзниками, рота егерей, вышла на восток по Видинскому тракту. Через несколько минут, когда скрылись предместья городка, и они уже перевалили через возвышенность, отряд резко сменил направление, уходя на север. Через день ему предстояло переправиться через Тимок и, обходя Неготин с запада, выйти к сёлам Уровица и Слатина. Уже четверо суток, сэкономленных в пути, позволяли им это сделать. И сегодня у Лёшки был день рождения. Ему исполнилось ровно двадцать лет, и четыре из них он провёл уже на этой войне.

Глава 4. Бой в Слатине

– На большом привале к Егорову подошла целая делегация. Смущённый Карпыч подкручивая седые усы, выступил вперёд:

– Ваше благородие, тут это, обчество, значится, нас сподвигнуло.

– Чего общество с вами сделало? – не понял Алексей, приподнимаясь с полога.

– Ну, это, значится, выбрало оно меня умное и складное слово вам сказать, а тут у меня, у дурака старого, как назло, всё из башки разом вылетело! – повинился ветеран. Скажу вам, значит, как оно есть. Простите, Ляксей Петрович, ежели сумбурно получится. Мы вас, егеря роты, очень уважаем и любим. За энти вот четыре года вы её почитай с рождения вынянчили. Сами-то годами молоды, а мудры не возрасту. Опять же солдата понимаете и сильно жалеете, кровь его бережёте. Шибко ценим мы это. Ну, вот как-то так, – развёл руками старый солдат. – С аменинами вас, ваше благородие! Долгих вам лет и Божьего вспоможения во всём! Примите вот от нас, не побрезгуйте. Ребятки-умельцы сами всё ладили, – и он протянул объёмный свёрток Алексею.