Кровь на клинке

– От же ж, – задохнулся казак, сообразив, что все делается по положенному обряду. – Спаси Христос, княже, – справившись с эмоциями, склонил голову буйный родич. – Век не забуду. Марья, – зло прошипел он, ловко подтолкнув казачку в бок, – делай, что сказано. Не гневи бога.

Кивнув, казачка поднялась и, подойдя к красному углу, аккуратно сняла с киота икону Божьей Матери. Поднявшись, Руслан нашел взглядом Мишку и, жестом указав ему на девушку, ткнул пальцем в пол. Сообразив, что означает эта пантомима, казачок ухватил невесту за руку и, буквально выдернув ее из-за печки, поставил на колени перед матерью, тут же бухнувшись рядом.

– Благослови вас царица небесная, дети, – чуть слышно всхлипнув, произнесла женщина, осеняя их иконой.

– Вот и слава богу, – с облегчением вздохнул Руслан и, перекрестившись, повернулся к столпившимся у стены казакам. – Чего встали, чубатые? А ну живо на стол мечите все, что привезено, – скомандовал он, пряча усмешку в уголках губ. – Такое дело и отметить не грех. А ты, хозяйка, сюда подойди. Наше дело еще не окончено, – закончил он раздавать указания, присаживаясь обратно на лавку. – Вот, Марья Степановна, изволь. Это на свадьбу сыну, – продолжил парень, доставая из кармана пачку ассигнаций. – Тут и продукты закупить, все остальное нужное, хватит. Это тебе за Мишку твоего, – продолжил он, отсчитывая очередную сумму. – Добрый казак вырос. А про остальное, что говорено, привезу, как свадьбу гулять станем. Уговор?

– Так вы что же, уедете теперь? – растерялась женщина.

– Вот сговор отметим и поедем, – кивнул Шатун. – А как к свадьбе все готово будет, вон, Ефим приедет да расскажет. И это, мать, денег не жалей. Не каждый день сына женишь, – закончил парень, махнув на все рукой. – Ефим. Ты за старшего в семье. С тебя и спрос будет. Смотри. Чтоб и угощения, и хмельного на всю станицу с избытком хватило. И не тяните. Служба.

– Так ведь у нас свадьбы по осени играют, – смутился казак.

– Ничего, тут недолго осталось, – отмахнулся Руслан.

– И то верно, – махнув рукой, согласился Ефим. – Добре, княже. Все сделаю, как велено.

– Ну и слава богу, – кивнул Руслан, мысленно уже потирая руки, что все так просто сложилось.

Но в этот момент на кухне что-то с грохотом упало, и чей-то испуганный голос едва слышно пискнул:

– Ой, мамочки…

– Это кто там такой косорукий, что миску удержать не может? – грозно поинтересовалась казачка и, вихрем вылетев из-за стола, унеслась за печь.

Спустя три секунды оттуда пулей начали вылетать все, кто пытался там что-то делать. Моментально наведя на своей кухне порядок, женщина принялась подавать уже наполненные тарелки и миски смущенным казакам, громко командуя, куда и что ставить. В итоге под ее чутким руководством стол был накрыт за десять минут. Благо ничего готовить было не нужно.

Глядя на поданное изобилие, Ефим растерянно покрутил головой и, ухватив Мишку за рукав, принялся задавать вопросы. Услышав ответ, казак удивленно посмотрел на Руслана и, перекрестившись, негромко проворчал:

– Ну, Мишка, сподобил тебя Господь. Тебе теперь за здравие его всю жизнь молиться надобно, и свечи в церкви ставить. Не было такого еще на нашей стороне. Отродясь не было. Вот тебе истинный крест…

* * *

После шумного сватовства, оставив Веру до свадьбы в станице, Руслан со своей командой вернулся в город. Весть о том, что князь стал сватом для простого казачка, разнеслась по окрестностям со скоростью лесного пожара, обрастая невероятными подробностями. Выслушав парочку таких баек, Шатун, от души посмеявшись, махнул на все рукой и вернулся к делам. Казаки, уже выписанные из реестра, по договоренности с контрразведкой, взяли выездной базар под свой контроль, и с той поры на торгу даже воришки пропали.

Горцы и сами относились к ним не очень ласково, отрубая руки, едва отведя в сторонку. А в кооперации с казачьими разъездами так и вовсе свели такое явление, как воровство, под корень. К удивлению Руслана, у пожилых бойцов оказалось очень много знакомых среди приезжавших на торг горцев. В итоге он не раз наблюдал картину, когда казаки, проезжая по базару, то и дело останавливались, чтобы перекинуться парой слов с кем-то из торговцев. Или, остановившись, крепко сжимали в руках нагайки и, обменявшись с кем-то из горцев острыми взглядами, ехали дальше.

По негласному уговору, базар был территорией нейтральной, где всякая вражда оставалась за его границами. Правда, кто с кем и когда об этом договорился, Шатун так и не понял. Во всяком случае, внятного ответа на этот вопрос он так и не получил, но после недолгого раздумья решил не влезать в это дело, чтобы не сломать то, что и без него работает. Подобные случаи в этих местах не редкость. Так что парень решил оставить все, как оно есть.