Кровь на колёсах

За мной тихо семенил молодой человек с фигурой платяного шкафа. На его могучих плечах крепко сидела бритая под ноль голова, а большой живот напоминал о вреде обжорства.

Около дверей моего кабинета уже ждал Харламов, начальник уголовного розыска Автозаводского отдела милиции.

Я открыл дверь и вошел в кабинет. Оттеснив от двери водителя, за мной протиснулся Харламов:

— Виктор Николаевич! Я буквально на пару слов!

Я махнул ему рукой и сел в кресло. Харламов присел на краешек ободранного стула.

— Виктор Николаевич! Вчера мне позвонил большой человек из Елабуги и попросил отрегулировать с вами вопрос с автомобилем Лобова. Лобов влиятельный человек не только в Елабуге, но и здесь, в Челнах, и не хотелось бы портить с ним отношения. Я больше чем уверен, что если бы вы знали его достаточно хорошо, у вас не возникло бы никакого сомнения по этому поводу. Лобов часто помогает милиции не только деньгами, но и привлекает к помощи местных бизнесменов. Он совсем недавно купил в Ижевске несколько машин для нас.

Я спокойно смотрел на Харламова. Этот человек упал в моих глазах буквально за минуту. Он, конечно, даже не замечал того благолепия, с каким говорил о Лобове, и старался убедить меня в бескорыстии этого человека.

Выдержав паузу, Харламов продолжил:

— Вы меня понимаете, Виктор Николаевич? Отдайте им права, и Лобов сделает для вас намного больше, чем вы для него. Он всегда помнит добро. Вы же знаете, долг платежом красен.

Харламов поднялся со стула и направился к выходу. Его гордая осанка свидетельствовала о честно исполненном долге.

В кабинет вошел водитель и остановился у порога.

Я вновь удивился его габаритам.

— Присаживайся, — предложил я, словно мы были давно знакомы. — Ты, надеюсь, все понял? Кто прав, а кто не прав. На сильного всегда найдется другая сила.

— Понял, начальник, — ответил он и уселся на старый стул. — Я ведь не знал, чья это машина. Ну, бывает, лихачу иногда!

— Как твоя фамилия? — спросил я и, повернувшись к нему спиной, стал доставать из сейфа изъятые вчера документы.

— Хлебников я. Меня все Батон называют, но я не обижаюсь.

Я достал документы и положил их на стол. Протянул Батону лист бумаги и шариковую ручку.

— Давай, Батон, шевелись. Пиши!

— «Чего, чего», — передразнил я его, — расписку пиши!

Он пододвинулся к столу и начал писать.

Я из-за плеча следил за его писаниной, удивляясь его безбожной безграмотности. В каждом слове Батон делал как минимум по одной ошибке.

— Ну, так дела не пойдут, — прервал его я. — Пиши, я буду диктовать. «Расписка». Поставь дату и время. Сейчас девять тридцать. Написал? Пиши свою фамилию, имя отчество. Поставь перед этим букву «Я». Ты что, Батон, первый раз пишешь расписку? Написал? Продолжай! Получил водительское удостоверение и технический паспорт на автомашину «Мерседес». Написал?

Батон, как в школе, старательно выводил букву за буквой, облизывая при этом губы.

— Претензий к Абрамову Виктору Николаевичу никаких не имею. Написал?

Закончив, он протянул мне лист. Я бегло прочитал и положил на стол. Потом достал из ящика стола большие канцелярские ножницы и на глазах потрясенного Батона стал медленно резать его водительское удостоверение и технический паспорт.

Тот что-то хотел сказать, но из его горла послышался только стон.

Покончив с документами, я собрал все кусочки со стола и протянул ему.

— Это беспредел, — прохрипел Батон. — Вы не имеете права!

— Ты чем возмущен Батон? Вот твоя расписка. Согласно ей ты получил у меня все документы и претензий ко мне не имеешь. Ты ведь сам написал, своей рукой! Так что, до свидания, Батон! Больше занимайся спортом, а то Лобов тебя поменяет на какого-нибудь худенького мальчика.

Я встал из-за стола, давая понять, что разговор закончен.

Батон пытался что-то сказать, но у него от возмущения не хватало нормальных слов, а ругаться матом он не решился.

— Это тебе урок! Теперь, может, научишься уважать людей на дорогах? А если не научишься, ты просто идиот. Пока, Батон! Привет Лобову!

Хлебников встал и убитый горем побрел к двери.

Я подошел к окну и стал наблюдать картину, разворачивавшуюся на улице.

Батон, красный от возмущения, подошел к Лобову и что-то нервно заговорил. Потом раскрыл ладонь и высыпал из огромной пригоршни мелкие кусочки документов. Даже из окна было видно, как побагровело лицо Лобова. Его, хозяина Елабуги и Менделеевска, еще никто так не унижал!

Он двинул Батону в лицо и сел в «Мерседес». Вслед за ним, сплевывая кровь, сел и Хлебников. Машина с визгом дернулась и скрылась за поворотом.

* * *