Кровь на колёсах

— Виктор Николаевич, Шиллера в городе нет, это точно. Где он залег, я пока не знаю. Все наши мужики очень напуганы арестами и не знают, что делать. Многие думают прийти с повинной, но боятся Шиллера и его друзей. И многие из мужиков, которые хотят сдаться, опасаются, что тесть Шиллера узнает, кто из них пришел с повинной. Им такая реклама не нужна. Они и так все уже знают, кто из задержанных вами дает показания, а кто молчит. Это вам кажется, что вы их закрыли в КПЗ и решили все проблемы. Город у нас маленький, каждый второй имеет родственников в милиции. Ночью они свободно встречаются и разговаривают, обсуждают свои перспективы. Вот вам совет. Если хотите, чтобы у вас выгорело дело, этапируйте всех арестованных и задержанных в Татарию. Иначе у вас ничего не получится.

Я с интересом взглянул на Уразбаева. Это было впервые в моей практике, когда преступник давал мне советы по расследованию.

— Что вы так удивленно смотрите? Считаете меня дурачком? Виктор Николаевич! Вы поверили мне, а я за ваше доверие говорю вам, как поступить лучше. А дальше уж ваше дело! У меня с Шиллером свои счеты еще с юности. Он это хорошо знает. Кстати, главный бухгалтер предприятия Иванькова Зоя Ивановна скрывается у своей двоюродной сестры. Правда, где та живет, не знаю. Вы можете узнать это сами. А теперь самое главное! Вас, Виктор Николаевич, хотят убрать. Не знаю, как это будет конкретно, но это будет в ближайшие дни. Все, в том числе и Шиллер, считают вас самым опасным человеком в этой бригаде. Если вас убрать, то все остальные просто разбегутся. Это сказал Шиллеру тесть, который каждый день общается с вашим шефом. Пока все. Я пошел, Виктор Николаевич! Меня искать не надо, я сам вас найду. Будьте осторожны, один никуда не ходите, — уже на ходу сказал Расих.

Я долго смотрел ему вслед, не зная, радоваться услышанному или плакать.

«Интересно, что они задумали? Что мне теперь делать? Эти явно шутить не будут. Я им здорово мешаю, и они все сделают, чтобы избавиться от меня. Любым способом. Знать бы каким», — размышлял я, шагая по улице, и впервые в жизни испытывал страх. Мне стало казаться, что за каждым углом за мной следят.

Мысль о том, что меня убьют, не сразу, а очень постепенно доходила до меня. От нее кружилась голова и тошнота подкатывала к горлу. Я хорошо знал, что это просто страх, но тут же абсолютно четко почувствовал желание бросить все и уехать отсюда.

Я остановился посреди пустой улицы и, взяв пригоршню снега, обтер ею лицо. Мне не раз доводилось слышать от людей, знавших этот страх, что ожидание смерти намного страшнее ее самой. Многие сходили с ума от такого ожидания, а некоторые сами накладывали на себя руки.

Стараясь перебороть в себе этот ужас, я закрыл глаза и громко произнес:

— Я не боюсь! Я не боюсь! Не боюсь! Не бойся, Виктор, это только слова, мы еще повоюем!

Но это меня вовсе не успокоило. Наоборот, страшно становилось даже от собственного голоса. Мысль о смерти крепко сидела в моей голове, не давая думать ни о чем другом.

Я увидел легковую машину и махнул рукой. Машина остановилась, и я поехал в гостиницу.

* * *

Вечером следующего дня в гостинице, проходя мимо ресторана, я увидел шатающегося Лазарева. Он тоже заметил меня и окликнул:

— Абрамов, Виктор, ты что, не слышишь?

Я остановился и, взяв себя руки, направился к нему.

— Ты что, обиделся что ли? Я сегодня разговаривал с Москвой. Они, между прочим, высоко оценивают работу бригады. Ты у меня молодец! Может, выпьем немного, посидим, поговорим? Ты знаешь, начальник городского отдела Кунаев приглашает нас с тобой в гости к его родственникам. Посидим немного, бишбармак покушаем, в баньке попаримся. Небось, давно в баньке не парился?

— Извините меня, Василий Владимирович! У меня работы много, люди не поймут, если я уеду. Как-нибудь мы с вами обязательно сходим в баньку, выпьем, посидим, поговорим. Кстати, завтра у меня встреча с местными товарищами из КГБ в десять часов утра. Может, вы пойдете? Они хотели вас видеть.

— Вот ты какой человек, Абрамов! Ты всегда найдешь, как испортить настроение! КГБ да КГБ! Тебе нужно — ты и встречайся. Я вот сегодня и с братом говорил. Новостей в Москве целая куча! Ельцин бузит на съезде, ставит себя выше ЦК КПСС. Брат говорит, что происходящее в Москве ничем хорошим для страны не кончится, если его, конечно, не остановят. Ельцин нравится народу, а это, брат, самое главное в политике! Да что я тебе говорю? Ты ведь не увлекаешься политикой! Тебе бы кого-нибудь поймать, расколоть! Ты же сыскарь!

— Василий Владимирович! Я принял решение об этапировании арестованных и задержанных в Челны. Думаю, что так будет лучше для нашего дела. Что вы об этом думаете?

Лазарев испуганно взглянул на меня, словно впервые в жизни услышал такое:

— А я ничего не думаю! Решай сам. Если видишь в этом прямую необходимость, то и поступай как знаешь. Ты, Абрамов, знаешь — победителей не судят!

Завидев Кунаева, который жестом приглашал его к столу, Лазарев, не прощаясь, направился туда.