Кровь на колёсах

Своеобразным оправданием для меня были слова генерала из фильма «Горячий снег». Генерал отвечал одному из командиров на обвинения, что на поле боя погибают солдаты: «Если я буду думать о каждом солдате, который сейчас погибает на поле битвы, обо всех его родных и близких, то не смогу командовать ими, посылать на смерть ради нашей победы».

Вот и я, словно тот генерал, не мог не послать в этот поселок ребят. Это была моя работа и их непосредственная обязанность.

Риск — это образ жизни любого оперативника, его повседневная работа. Оперативник не может жить без риска. Его нельзя оградить от этого холодящего душу ощущения. Если ты не в силах побороть в себе страх, нужно уходить. Ты не оперативник, ты просто милиционер. Трусов в сыске не бывает, и там сразу видно, кто есть кто.

Я проснулся ночью оттого, что моя правая рука сильно затекла. Часы показывали около трех ночи.

«Значит, проспал около четырех часов», — прикинул я.

Во рту у меня пересохло от алкоголя, и я, встав с кресла, налил из графина воды и с жадностью выпил.

«Хорошо, что меня не видели подчиненные! Слабых в любом смысле этого слова в сыске не уважают. Пусть приедет комиссия и разберется. Если найдут мою вину, я готов ответить по всей строгости».

Я разделся и лег в постель.

«Надо же, в этом городе даже посоветоваться не с кем», — было моей последней мыслью, и я погрузился в сон.

* * *

Утром, до работы я зашел в местное КГБ. На пороге приемной меня ждал Каримов. Мы поздоровались как старые друзья и прошли в его кабинет.

— У меня к вам, а вернее, к вашей службе большое дело, — начал я и пристально взглянул на Каримова, пытаясь определить, говорить мне дальше или лучше замолчать.

Каримов был спокоен. Его взгляд не выражал никакого интереса к моим словам.

«Хорошо держится, — подумал я. — Все-таки опыт в оперативной работе сказывается».

— Мне нужна помощь вашей конторы, а точнее, сведения о вчерашних звонках с телефона начальника городского отдела милиции Кунаева.

Эти слова заставили Каримова напрячься. Его тело непроизвольно качнулось в мою сторону.

— Вы наверняка уже в курсе вчерашних событий? У меня погиб сотрудник и трое ранены. Я хочу знать, кто причастен к этому ДТП. Кто вам предоставил информацию о покушении на меня? Этот человек не может не знать исполнителей. Вы знаете, я был в той машине и должен был сам ехать в поселок, но обстоятельства изменились, и вместо меня поехал совершенно другой человек. О моем выезде знал лишь один человек. Вы догадываетесь кто? Я ему звонил буквально минут за десять до выезда и просил помочь в транспортировке одной из машин, обнаруженных в поселке. Он мне отказал, сославшись на то, что у него нет людей, которые могут управлять «КамАЗом». И тогда я сказал ему, что мне придется самому поехать туда и гнать грузовик в Аркалык. Я хорошо помню, как он стоял у окна и смотрел, как отъезжала наша машина.

Каримов откинулся на спинку кресла, словно высказанные мною подозрения в адрес Кунаева непосильным грузом легли на его плечи.

— Виктор Николаевич! Вы ставите меня в крайне неудобное положение. Несмотря на нашу оперативную разработку, Кунаев является начальником городского отдела милиции, и вести его оперативную разработку вам без соответствующей санкции вашего и моего руководства нельзя, — резанул на одном дыхании Каримов. — Нам необходимо на уровне наших руководителей договориться о совместных действиях. Один решить этот вопрос я не могу. Уж извините меня.

— Уважаемый товарищ Каримов, никакой оперативной разработки мне не нужно! Я прошу вас только подтвердить или опровергнуть мое предположение. Все остальное мы сделаем сами, то есть официальный запрос или выемку в рамках уголовного дела. Но это все потом, а сейчас мне очень нужны эти сведения.

— Не могу вам обещать выполнить вашу просьбу. Но попробую.

— Заранее благодарю, вы окажете мне лично неоценимую услугу. Не буду вас больше задерживать, — я пожал ему руку и направился к двери.

Остановившись на выходе, я повернулся к нему и тихо сказал:

— Очень рассчитываю на вашу помощь, ведь мы с вами делаем одно дело.

И плотно закрыл за собой дверь.

Служебная машина стояла метрах в пятидесяти от здания КГБ. Пока я шел до нее, почувствовал, что у меня замерзают уши. Я поднял повыше воротник пальто и ускорил шаг.

«Как я утром не почувствовал, что на улице так холодно, — подумал я, садясь в машину. — Не дай Бог оказаться в такую погоду в степи, непременно замерзнешь».

Погода действительно была отвратительной. Дул сильный восточный ветер, от которого, казалось, нет спасения. Ветер гнал по улице поземку. Он проникал сквозь одежду, и даже в машине казалось, что металл не может защитить меня от пронизывающего дыхания зимы.

Подъехав к зданию милиции, я быстро прошел к себе.

Сразу согрел чай и с удовольствием выпил. Через минуту-другую приятное тепло стало медленно растекаться по моему телу.

Я позвонил дежурному:

— Скажите, группа Старостина прибыла? Как только прибудет, Старостина и задержанную женщину сразу ко мне.

— Все ясно, Виктор Николаевич! — ответил дежурный.