Кровь на нациях

Иван Николаевич перевел взгляд прищуренных глаз с зеркала, которое помогало корректировать бритье механической бритвой/он предпочитал именно ее всем патентованным «Жиллетам», поскольку ею можно было выбриться и в милицейском уазике на пути к месту происшествия, и в долгой засаде, и в случае редко, но возможной «отключки» света "по Чубайсу"/, на фотографию в простенке между двумя стеллажами.

На фотографии был изображен крепкий с накаченными плечами сержант с «летунскими» эмблемами на погонах. Как-то в журнале, то ли "Щит и меч", то ли "Человек и закон", он прочитал интервью с ученым-психологом, посвященное психологической настройке. Еще в техникуме Иван увлекался йогой и слова ученого упали на подготовленную почву. Психолог рекомендовал выбрать фотографию, соответствующую наиболее хорошей физической форме данного человека, и всегда иметь ее перед собой, — посмотрел, вспомнил «телом», какой ты был крепкий, здоровый, сильный, и — вперед.

Хотя Иван давно не выходил на борцовские поединки, фотография помогала ему настроиться. Поиграл модными плечами, ощутил в мышцах силу той, сержантской поры. Вспомнил.

Служил он в Московской области. "Деды "сразу попытались поприжать молодого «салабона». Не вышло. Раскидал их Ваня, не дождавшись помощи от притихших своих однопризывников. С той поры в части дедовщины уже не было. А зато появилась крепкая секция вольной борьбы.

Правда, тренерскую работу после демобилизации он прекратил. А вот «бороться» не переставал. В «Динамо» г. Смоленска. Так привык, что вокруг одни милиционеры, — из раздевалки вечером почти все в синей форме выходили, — что когда его пригласили в 1972 году на работу в горотдел милиции, согласился без внутренних драм. Тем более, что тихая работа в «ящике» и немного занудная учеба на заочном отделении Московского технологического начинали надоедать. Впрочем, в милицию Иван пошел не за романтикой, не за приключениями. Уже достаточно взрослым был к тому времени. По характерцу была работа. И все.

Правда, потерял в зарплате.

Иван взглянул на фотографию жены, висевшую там же, в простенке между двумя книжными стеллажами от пола до потолка, — с фотографии на него смотрело красивое девичье лицо с каштановыми волосами, уложенными по моде начала 70-х гг. венчиком, «короной», с ямочкой на левой щеке и широко распахнутыми лучащимися доверием глазами. Его первая и последняя любовь. Лариса.

Лариса была не против. Деньги в их семье никогда не были самоцель. Раз Ивану в милиции интереснее, так и что тут говорить.

— А стесняться не будешь, что муж в милиции?

— Наоборот, думаю, и коллеги — учителя, и ученики больше уважать будут. У нас ведь на Руси уважают того, кого жалеют. А жен милиционеров у нас принято жалеть. Что же касается учеников, то теперь — то дисциплина на моих уроках будет идеальной.

Лариса тогда, в начале 70-х-преподавала историю, сейчас — он взглянул на часы, стрелки показывали 8 ч. 15 минут, — уже в школе, дома пишущей машинки нет, она пошла пораньше, чтобы напечатать сценарий вечера, посвященного Культуре Возрождения. Тот факт, что в их двух — комнатной квартирке стеллажи с книгами были основной мебелью, было их с Ларисой гордостью.

А дальше все по «накатанной» — в 1975 г. — заместитель начальника Молочаевского районного отделения милиции, 1977 г. — начальник этого отделения, 1980 г. — заместитель начальника Рудненского УВД, и с марта 1982 — начальник. Нет, не с марта, с июля? С августа. Точно — юбилей. 20 лет. Полковник. Звали друзья в Смоленск. Отказался. Привык. И к работе. И к людям.

Он успел добриться, смазать мускулистое лицо кремом «Весна», помассировать щеки, лоб, слегка приплюснутые, как у всех борцов, уши. Не для красоты. Просто массаж лица и головы по методу профессора Загрядского. Успел пожарить яишницу с макаронами, выпить цикория с молоком вместо кофе /тоже — врачи рекомендуют от давления, давления у полковника еще не было, ну, так и не будет/, как позвонил дежурный по горотделу милиции.

— Товарищ полковник, у нас ЧП.

— Что случилось, Савватеев, не вибрируй, по порядку.

— Утром патрульная машина объезжала центральный район города. Возле новостройки на углу улицы Барклая де Толли и улицы Красноармейской заметили двух собак уличных. Те сидели и выли возле ворот. Ворота были раскрыты.

— Они что у строителей, все время раскрыты?

— Так точно. На сторожа денег не хватает. А закрывать у нас без толку, что закрыто, то и откроют. Такой народ. А когда открыто, ничего, не было случаев хищения стройматериалов.

— Ну да, не было. Просто знают, что город небольшой, все равно найдем.

— Вот я и говорю — не было. Ну, значит, патрульные вышли, заглянули за изгородь. А там труп.

— Чей труп?

— Молодой красивой женщины.

— То, что красивой, пока дела не меняет. Фамилия?

— Уточняем.

— Ладно, звони Петруничеву, Конюховой, а я горпрокурору позвоню. Еду.

8 августа 1998 г. Капитан Петруничев

— Считай, что уже выехал, — нетерпеливо бросил в трубку капитан Петруничев.