Кровь на нациях

— Ну, в таком допотопном методе нет необходимости. Перед Вами полиграф, принятый, так сказать, на вооружение нашей милицией. По сути дела это новейшая модификация изобретения американского ученого начала XX века с красноречивой фамилией Килер. Придуманный им прибор мог фиксировать пять основных показателей эмоционального напряжения, вызванного предъявленным вопросом: пульс, дыхание, артериальное давление, кожное сопротивление и тремор, то есть дрожь в конечностях.

И во многих УВД применялся прибор? — спросил полковник Коржев.

— Первопроходцы, кстати, — провинциалы, не в обиду будь сказано. Саратов, Красноярск. В настоящее время право использования детектора лжи в оперативно-розыскных целях предоставлено девяти ведомствам РФ, имеющим следственные органы…

— Насколько я помню, в "Законе об оперативно-розыскной деятельности" упоминания о таком приборе нет, — вежливо парировал Петруничев.

— Верно, нет, — торжествующе улыбнулся капитан. — Закон позволяет нам применять прибор под видом "других технических средств, не наносящих ущерб жизни и здоровью людей и не причиняющих вред окружающей среде". Но обязательно — с письменного согласия подозреваемого.

— Я готов. Где расписаться? Тут. Пожалуйста.

— И это уже плюс к Вашей биографии. Мой опыт показывает, что подавляющее количество подозреваемых, давших согласие на испытание на полиграфе, были невиновны. Чего бояться, коли вины нет, верно?

— А если вина есть, полиграф непременно покажет это? — спросил Деркач

— Непременно, — согласился улыбчивый капитан — Как бы он ни старался держать себя в руках. Полиграфу, в отличие от следователей, без разницы, что говорит испытуемый. Ему важно — как. Начнем?

В комнате установилась мертвая тишина.

— Ну, например, следствию известно, что директор музея убит. Смерть наступила в результате множественных ранений острым предметом. скоре всего ножом с широким лезвием. Мы спрашиваем испытуемого:

— Чем совершено убийство.

— Ножом — , ответил обескуражено Агишев.

— Правильно. Вы знаете даже из сообщений газет, что убийство директора музея совершено, скорее всего, ножом. И Вы не говорите: камнем, битой, молотком…

— Да зачем я это буду говорить, когда я первым его обнаружил. На нем было более 30 колото — резаных ран. От биты и камня таких ран не бывает

— Правильно. Но Вы не знаете того, что уже знают все здесь присутствующие. Этот предмет, орудие убийства найдено оперуполномоченным областного уголовного розыска в первые полчаса с начала оперативно розыскных мероприятий. Однако «пальчиков» на нем не было. Вам представлены на этом стенде 6 ножей с широким лезвием. Которым совершено убийство, можете показать?

— Нет, конечно. Я не могу по ранам определить орудие убийства. Но как бывший разведчик я бы выбрал вот эти три клинка.

— А вот этот Вы бы не выбрали?

— Нет.

— А из представленных Вам трех ножей этот не кажется Вам наиболее похожим на орудие убийства?

— Нет, без разницы.

— Какую ручку выбрали бы Вы у ножа, которым решили бы воспользоваться

— Ну, пусть эту.

— Чем она кажется Вам привлекательной?

— Удобная, красивая.

— Вы были один, когда поднялись в музей для ежечасного обхода и увидели через раскрытую дверь кабинета директора его труп?

— Да. Второй ночной дежурный спал.

— Вы употребляли спиртные напитки перед заступлением на дежурство?

— Нет.

— А после заступления?

— Нет.

— К вам кто-нибудь заходил в отделение для секьюрити?

— Нет.

— Из сотрудников завода?

— Нет.

— Из посторонних людей?

— Нет.

— Вам кто-нибудь звонил?

— Да.

— Кто?

— Жена.

— В какое время?

— В 22 часа, примерно.

— Как долго вы разговаривали?

— Минут пять.

— И больше никто не звонил?

— Нет.

— Шкапов не звонил?

— Он никогда по ночам не звонит.

— А Вы кому-нибудь звонили.

— Нет.

— Точно ли нет?

— Не точно. Звонил.

— Кому?

— Одной женщине.

— В каких отношениях Вы с ней?

— В близких.

— Вы любовники?

— Да.

— Жена знает об этом?

— Возможно, догадывается.

— У Вас есть еще любовницы?

— Нет.

— Как много у Вас друзей?

— Друзей много не бывает.

— Обращаются ли к Вам друзья за помощью?

— Часто.

— И Вы всегда помогаете.

— Почти всегда.

— А если бы к Вам обратились за помощью. друзья, и при этом Вам пришлось бы нарушить закон?

— Я бы отказался.

— Есть ли у Вас друзья, в частности, из среды ветеранов чеченской войны, которые оказались в криминальной среде?

— Есть. Один.

— Вы встречаетесь?

— Нет. То есть, встречались. Один раз.

— Он не просил Вас в чем-либо помочь?

— Нет.

А Вы его?

— Нет. Он сам предложил помочь. И деньгами. И подработать. Я отказался.

— Все ли Ваши друзья знают, где Выработаете?

— Многие.

— Часто ли в разговорах с друзьями возникала тема работы, подробности Вашей службы?

— Не помню таких случаев. Я очень осторожен. Учитываю характер работы.

— Бывала ли на Вашей работе ваша жена?

— Нет.

— Любовница?

— Нет.

— Кто-то из друзей?

— Нет.

— Обращались ли к Вам когда-нибудь посторонние люди с просьбами, связанными с Вашей работой.

— Да.

— Что это были за просьбы?

— Узнав от кого-либо, что я работаю в секьюрити, иногда просили помочь с трудоустройством в эту службу. В основном, бывшие офицеры и прапорщики.