Кровь на палубе

У двухэтажного дома на Мещанской улице стояла полицейская коляска, окруженная толпой зевак. Для тихого патриархального города со стотысячным населением любое злоумышление – событие, а убийство – все равно что падение Тунгусского метеорита на Соборную площадь.

В три часа пополудни купец второй гильдии Пустоселов, зайдя в дом, обнаружил в собственном кабинете труп Савелия Лукича Русанова – повара и преданного слуги в одном лице. Белый от страха негоциант все еще никак не мог прийти в себя от недавнего происшествия. Он нервно глотал воду из чайного стакана, стучал зубами о его край и часто крестился на образа. Прямо перед ним сидел начальник губернского сыска и терпеливо ждал, когда свидетель обретет способность к членораздельному общению.

Ефим Андреевич Поляничко за долгую службу повидал всякого и потому в расследовании никогда не «гнал на почтовых». Повинуясь выработанной за годы профессиональной привычке, он внимательно осмотрел двор, все помещения и обстановку, но ничего необычного не обнаружил – типичное обиталище купчишки средней руки со скобяной лавкой в полуподвале. Первый этаж – каменный, второй – деревянный. На улицу выходила только торцевая часть здания в два окна. Одно из них – кабинетное. Как следовало из допроса приказчика, торговавшего металлическими скобами, задвижками, дверными петлями и прочим хозяйственным товаром, никакого шума с улицы не доносилось и ничего необычного не происходило. Хотя некоторый топот на втором этаже он слышал, но значения этому не придал. А вскоре раздался крик хозяина о помощи.

Поймав на себе изучающий взгляд свидетеля, Поляничко понял, что пора переходить к вопросам:

– Постарайтесь припомнить все с самого начала: как подошли к дому, открыли калитку…

– Все было как обычно, да и Полкан на цепи спокойно сидел. Чужого он не пропустит – порода свирепая. Горцы таких собак специально для охраны отар держат.

– Скажите, Афанасий Пантелеймонович, вы сразу вышли на улицу и окликнули городового или все-таки сперва кабинет осмотрели? – поглаживая нафиксатуаренные усы, осведомился полицейский.

– Когда я это злодейство увидел – не на шутку испугался. Схватил рево́львер и давай все углы обшаривать, но все без толку. Никого уже не было. Видать, грабитель через окно ушел. Немудрено – ставни-то открыты были. Вот если бы Лукич их не отворил, может быть, тогда беды бы и не случилось, – пытаясь скрыть нахлынувшие слезы, купец закусил губу и отвел глаза.

– А что у вас похищено?

– Пропали деньги из письменного стола да золотой портсигар – подарок жены на тридцатипятилетие.

– Сумма значительная?

– Полторы тысячи рублей. Хотел новую лавку открыть, товар закупить, да, видно, не сподобилось…

– Кто еще знал о деньгах?

– Кроме меня, никто. Другое дело, что я часто при всех выручку в ящик складывал. Все сейф собирался купить и вот…

– А приказчик ваш что за человек?

– Работает исправно, не ворует. Семьи нет. Живет с какой-то вдовушкой у нее на квартире. Грамоте обучен. Я им доволен.

– Выпивает?

– Иногда, да и то по праздникам. Ну, бывает, иной раз с душком приходит, но такое случается редко.

– Скажите, а погибший жил вместе с вами?

– Да. Его комната в самом низу, как раз за стенкой скобяной лавки, что на первом этаже. Я был там – вещи Савелия на месте. Видно, злодей туда не добрался… Слава богу, хозяйки с детишками дома не было, а то мало ли что…

В соседней комнате слышались женские рыдания и заунывный плач ребенка. Пустоселов умоляющими глазами уставился на полицейского, докучавшего своей назойливостью. Поднявшись со стула, Поляничко сказал:

– Завтра часам к десяти соблаговолите явиться в участок. Вполне возможно, у нас появятся новые вопросы… И супружницу успокойте. А то ведь сердешная, почитай, уже целый час надрывается.

Пустоселов кивнул и быстро исчез в соседней спальне. Поляничко же направился в кабинет.

– Итак, господа, какие имеются соображения?

– Чужой ворон к нам залетел, Ефим Андреевич, нездешний. Наши босяки на такое не отважатся, – кишка у них тонка. Курицу у соседа спьяну стащить, бабу свою арапником отхлестать – мастера. А чтоб так, ножом в брюхо, да четыре раза? Нет, точно говорю, каторжанин беглый к нам пожаловал, тать, не иначе. – Антон Филаретович Каширин, помощник начальника сыскного отделения, маленький толстый человечек на коротких, почти черепашьих ножках, дважды обошел вокруг трупа и, не дождавшись похвалы начальника, вздохнул и полез за папиросами.

– А вы что скажете, Анатолий Францевич? – Поляничко извлек табакерку и стал неторопливо разминать между пальцами щепоть душистого зелья.

– Его убили примерно пару часов назад, – вытирая платком потную лысину, заключил судебный медик – грузный человек с красным лицом и синими прожилками на носу. Выразительная внешность Наливайко красноречиво свидетельствовала о его пагубной привычке и полностью соответствовала фамилии. – Всего было нанесено четыре колющие раны, каждая из которых уже сама по себе могла вызвать exitus letalis…