Кровь. Надежда. Эгоизм (СИ)

Наконец я совместил горошину и посох. Какое-то время я держал так руки, ожидая сам не знаю, чего: может быть, вспышки света или прочих спецэффектов. Спустя пару минут я попытался отнять горошину у посоха, но у меня ничего не вышло: она будто прилипла к нему.

— Работает! — крикнул я во тьму, едва освещаемую светом горошины.

Похоже посох хочет поглотить её. А что потом? Перекачает энергию мне? Возможно. Я не говорил с Оло об этом. Да и не факт, что он знает, ведь он хоть и маг, но всё же в первую очередь — ребёнок, которому самому многому нужно научиться.

Я стал ждать. Во время ожидания глаза как-то сами собой слиплись, и я уснул на неопределённое время. Когда проснулся, вокруг была уже кромешная тьма. Ни горошина, ни что-то ещё не освещало подземные помещения. Я нашарил рядом с собой посох. Когда коснулся его, меня будто током ударило! Он был полон энергии, и я от неожиданности отдёрнул руку. Немного помедлив, я повторил попытку, уже более уверенно ухватившись за него.

— О, да!

Это было приятное чувство. Я ощущал, как энергия из него бурлящим потоком перетекает в меня, наполняя мою магическую искру. Это было довольно непривычно. Раньше подобный поток я вливал в посох, чтобы сотворить заклинание. Сицилиус же трансформировал окружающие энергии в магические довольно медленно и передавал её хозяину вовсе незаметно для него, касаться посоха при этом было вовсе не обязательно.

Энергии было слишком много, и я даже испугался. Она требовала выхода, и я принялся творить заклинания, вначале подвесив на одной из стен светляка, а затем откидывал в сторону камни.

Я уже отбросил десятка два камней и стал чувствовать усталость, но энергия не заканчивалась. У меня разболелась голова, а рука, в которой был посох, казалось, горела огнём.

Тут мне стало действительно страшно. Я не мог прекратить колдовать, так как чувствовал, что как только сделаю это, меня буквально разорвёт от энергии, поступающей из посоха, но и колдовать я больше не мог, так как перенапряг ту часть себя, которая творила заклинания, прокачивая энергию по невидимым внутренним каналам, сплетая плоть заклинания.

Я попытался отбросить посох в сторону, но он будто прилип к руке. Будто не я держал его, а он не отпускал мою руку. Меня охватила паника. Меня сейчас уничтожит моё собственное оружие! Будто почувствовав мой страх, посох стал посылать мне ещё больше энергии. Я закричал от боли.

— Остановись, стой! Горшочек, не вари! Не надо больше! — кричал я, но это не помогало.

Тогда я, невзирая на боль, постарался сосредоточиться и отправил посоху мысленную команду: «Остановись, не надо больше!». Как ни странно, но это помогло. Поток прекратился. Я сразу же почувствовал облегчение.

Какой же я глупец! Ведь знаю, что у сицилиусового посоха есть что-то, подобное разуму. Он чувствовал мой страх и питал меня энергией, чтобы я с помощью заклинаний мог победить то, что этот страх у меня вызывает. Но проблемой был как раз сам посох, который и пугал меня переливаемой энергией. Вот такой замкнутый круг. Я был подобен недотёпе, пытающемуся запустить ядерный реактор, но забывшему прочитать перед этим инструкцию. Я едва не убил сам себя. Это слишком неосторожно, особенно учитывая то, что колдовать я умею без году неделю, а учил меня этому ремеслу маленький ребёнок.

Оставив дурные мысли на потом, я сосредоточился на лохматой косолапой химере, обожающей мёд.

Лес. Бег. Голод. Спасти хозяина. Скиталец. Победа. Еда. Много еды. Не хочется уходить. Надо. Спасти хозяина.

На этот раз я был переполнен магией и лучше чувствовал Бурого. Это была ни едва уловимая связь, а я будто получал от него мыслеобразы. Теперь я был абсолютно уверен, что он придёт, а я выживу.

***

Прошло ещё какое-то время. Я дожидался прихода Бурого, периодически раскапывая завалы с помощью магии. Живот уже даже не пытался урчать — желудок, очевидно, прилип к позвоночнику. У меня кружилась голова и началась апатия. Мне было безразлично абсолютно всё.

Я спал. В этот раз я был не один. В сон проник Голос.

— Выбирайся, — произнёс он тем же омерзительно-высоким голоском, напоминающим детский, однако при этом настолько неприятным, что хотелось вскочить на ноги и бежать изо всех сил.

Кроме голоса, в воздухе витали ещё отголоски писка крыльев миллионов комаров.

— Думаешь, я этого не хочу? — спросил я у Голоса. — А чем, по-твоему, я всё это время занимаюсь?

— Ты даже не пытаешься. Ты копошишься в грязи, словно мерзкий червь. Ты сдался!

— А тебе какое дело? И что это ты даже не просишь убить комара? Неужто надоело? Кто ты вообще такой? Я нахожусь под десятками метров земли, без еды, со сломанной спиной, изуродованным телом и без шансов на спасение. И я не сдался! Я надеюсь на Бурого… Хотя и не верю, что он сможет мне помочь.

— Вопросы. Слова. Так много вопросов и так мало действий. Просто… Бесполезно… Различны понятия, культуры, восприятие. Слишком разные, чтобы друг друга понять.

— Хорошо, тогда помоги мне выбраться отсюда, раз ты так обо мне печёшься!

— Нет рук — нет помощи. Есть голова. Могу давать советы.

— Так давай!

— Выбирайся.