Кровь невинных

Таких людей, как Дэйв, хлебом не корми, только дай с кем-нибудь подраться. Они похожи на петухов со скотного двора, только им обычно не удается завоевать для себя курочек. И бедной Селме, да хранит ее Господь, приходилось расплачиваться за все неудачи Дэйва. Мне кажется, он не особенно-то и задумывался, когда бил ее. Он поступал так просто от безделья. Я догадался, что он опять побил Селму. И он это понял. У нее наверняка был синяк под глазом, возможно, выбит зуб. Теперь он хотел запугать меня. Минуту мы стояли в молчании, а бабочки кружили перед нашими лицами. Дэйв, наверное, думал, что мы сейчас затеем обычную ссору, начнем толкать друг друга, браниться, затем последует первый удар, а уж потом он бросится на меня и изобьет до полусмерти. Он начал заводиться.

Я знал Дэйва. Я хорошенько изучил его нрав и понимал, какой он подонок. Он держал свою резиновую дубинку за дверью. Пару раз мне ее показывал. Целый ярд твердой резины, закругленной на концах, с гибкой стальной основой. Эта полицейская дубинка выглядела внушительной и опасной. По крайней мере она производила такое впечатление. Дэйв любил брать ее с собой, чтобы подчеркнуть свое особое положение. Ему нравилось держать ее в руках, чувствовать ее вес. Иногда он поигрывал ею, сидя в гостиной и разговаривая по телефону.

— Только на минутку. — Я попытался отодвинуть его. Он прижал меня к косяку. Я оперся рукой об косяк, чтобы сохранить равновесие, и посмотрел ему в глаза. Я был на удивление спокоен и потихоньку стал протискиваться вперед. Он по-прежнему держал меня, его лицо нависло над моим, я чувствовал запах несвежего пива и липкой слюны, и… в этот момент я нащупал рукой дубинку.

Я пытался сосредоточить все свое внимание на Дэйве и дубинке и вместе с тем соображал, что делать дальше. Все казалось каким-то нереальным. Возможно, я уже пережил это однажды во сне, поэтому теперь было гораздо проще. Я переступил через все, чему меня учили, не закричал, не оттолкнул его, не стал грязно ругаться. Я просто приготовился разорвать Дэйва на части и сделать это как можно быстрее.

Проскользнул в дом и сделал шаг назад, чтобы освободить себе немного места для маневра. Я не угрожал. Не жестикулировал. Не кричал. Я просто стал размахивать этой чертовой дубинкой и бить изо всех сил. Первый удар пришелся ему на предплечье, оно хрустнуло. Он схватился за руку, и его голова осталась незащищенной. Я снова размахнулся и ударил его в затылок, прямо над ухом. Он покачнулся. Раз. Два. Еще один удар. Он больше не пытался защищаться и упал. Я хотел добраться до его лица. До зубов. Но он начал извиваться, как змея, а я продолжал бить его. Девять, десять, одиннадцать. Странно. Кажется, я считал вслух. Не знаю зачем. Не знаю, сколько ударов хотел нанести. В какой-то момент этот сукин сын схватился за конец дубинки. Он стал крутиться, извиваться, дергаться и в конце концов сбил меня с ног. Я упал навзничь, на маленький столик для кофе, но не выпустил дубинку. Дэйв был оглушен, он не смог бы подняться, хватаясь за дубинку, к тому же она стала липкой от его крови и соплей. Я дернул ее еще раз, и он отпустил. Я продолжал избивать его, мне хотелось убедиться, что он еще долго не сможет подняться. Нельзя, чтобы такой человек, как Дэйв, поднялся.

Селма набросилась на меня сзади. Вцепилась мне ногтями в щеки, едва не задев глаза. На секунду я выронил дубинку, схватил ее за руки и отбросил в сторону. Она споткнулась, потеряла равновесие, сбила кубок, стоящий на комоде, затем схватила его, готовясь обороняться. Но дубинка снова была у меня в руках, и она отступила.

Возможно, мы кричали. Возможно, что-то сказали друг другу. Хотя я сомневаюсь. Я слышал только мое тяжелое дыхание и бешеный стук сердца.

— Ты в порядке? — Это была моя единственная фраза, которую я запомнил. В ее глазах я видел ужас и… да… и восхищение, с которым она никогда не смотрела на меня прежде.

Когда на следующий день я прибыл на службу в Уичито, на моем лице еще оставались отметины от ногтей Селмы, похожие на ритуальные шрамы.

Глава 2