Кровь обязывает

Мама да ничего он не внушал, он как-то так сказал, что-то вроде того, что господи, что же это так тянет из меня силы? И тут появился бог. Взял и появился. Они с ним побеседовали как старые приятели, а потом бог попрощался и исчез. Я себя после этого идиоткой почувствовала. Кому рассказать, не поверят.

А и не надо никому ничего рассказывать. У нас сейчас другая задача, нужно принять решение будете ли Вы, Елена, лечиться моим методом?

8.14. Диету, ее умные люди придумали

— И что, я должна Вам поверить, будто вы нарисуете на мне какие-нибудь кабалистические знаки своей кровью, и все пройдет? Знаете, я все же немного пожила на свете, и набралась какого-никакого жизненного опыта. Так настойчиво, да еще и ночью уговаривают только те, кому от тебя что-то очень нужно.

Да, Елена, по Вам видно, что Вы были красивой женщиной. Сейчас от былой красоты не осталось почти ничего. Ваша болезнь забирает все, и красоту и здоровье. Вы думаете, я получаю удовольствие от того, что ночью, вместо того, чтобы спать, занимаюсь Вашей проблемой. Знаете, это попахивает извращением. Свою сказку я Вам рассказал, Вы же умная женщина, подумайте, порассуждайте на досуге. Время еще есть, я настаивать не буду. Если примите решение, то дайте мне знать. Я был с Вами достаточно откровенен. Не многие удостаивались такого. А теперь, если Вы позволите, то мы с Мексом отправимся домой. Я, после возвращения из длительной командировки, если честно, то по нормальному еще ни разу не присел, а мне бы не мешало немного поспать. Так что давайте прощаться. Марина, я теперь и не знаю, пойдет ли икра твоей матери впрок, все же печень будет очень остро реагировать на жирное, в таком ее состоянии. Все, всем спокойной ночи!

А Вы очень злой человек, ведь говорить женщине о том, что она стала некрасивая, это нажить себе в ее лице личного врага.

Знаете, Елена, иногда нужно сказать человеку гадость, чтобы он хоть немного встряхнулся, выбрался из той раковины, куда он себя загнал, и задумался. Считайте это моим психологическим ходом. Все, мы и так, только теряем время. Еще раз всем спокойной ночи.

Встав со стула, я прижал Мекса к себе, и мы оказались в моей комнате. Мекс тут же растворился в воздухе, видимо переместился во двор. Охрана периметра обоих домов, это теперь была его прерогатива. Мне очень хотелось выспаться. Сегодняшняя чехарда с прыжками в Зангрию и обратно, не то, чтобы высосали все силы, но как-то выбили меня из колеи. Раньше у меня на руках были тела, которые уже уходили в мир иной, и я, руководствуясь своими внутренними ощущениями к этому существу, либо вливал в него свою кровь, либо нет. А здесь нужно было уговаривать, чуть ли не просить, чтобы мне позволили лечить человека. Я был, если честно, к этому не готов. Да и ошибку я совершил. Не нужно было рассказывать о моих способностях и о появляющихся атрибутах драконьего тела. Это все следовало рассказать потом, когда Елена приняла бы решение разрешить моей крови попасть в нее. Сейчас эта информация была в каком-то подвешенном состоянии.

Все, нужно выспаться, ведь я уже дома, так что драконий сон должен проявить себя. Сбросив прямо на пол пленку с кровати, я разделся и, предчувствуя наслаждение, забрался в кровать. Организм одобрил такое мое поведение и буквально через пару минут я провалился в сон без сновидений. Это было неимоверно приятное состояние, я как будто парил где-то в вышине, глаза разлеплять совершенно не хотелось, поэтому я отдался этому состоянию на все сто. Моя охранная система периодически фиксировала, что в комнату заглядывают знакомые ауры, которые признаны системой как свои. Сознание отстраненно фиксировала это и мой сон продолжался. Вот появились еще три ауры, они были из разряда не своих, но безопасных, тем более что присутствовала и четвертая аура, из своих. Это была Наталья. Скорее всего, девчонки собрались и доделывают ремонт, ища огрехи в своей работе. Через некоторое время в комнату ворвалась аура Авдотьи и принялась меня трясти. Как сквозь вату до меня стали доходить слова, что Михалыча арестовали и увезли, но кто и куда, неизвестно. Михалыч, при аресте не сопротивлялся, а вот жене не предъявили ни ордера на арест, ни каких-то других бумаг. Это, наконец, дошло до моего сознания, и я выбрался из моего сна. Авдотья стояла рядом с кроватью и теребила свой передник, который, по-моему, никогда не снимала.