Кровь огненного бога

Атрис первым обрушил на Лестера град яростных ударов мечом – все они натыкались на умелую защиту. Наконец Лестер приоткрылся – как вскоре оказалось, это была уловка. Атрис тут же сделал прямой глубокий выпад и… настал его конец. Лестер непостижимо быстро перетёк вправо, заставив вражеский клинок пощупать пустоту, повернул корпус и коротким движением сверху отрубил кисть Атриса. Оружие, сжатое помертвевшими пальцами, ещё не достигло земли, как меч Лестера – слева направо – вернулся к атакующей позиции. Его левая рука, освободившись от ненужного сейчас щита, потянула щит Атриса вниз, и острое лезвие стремительным махом – теперь уже справа налево – срезало голову несчастного с плеч.

Публика была ошеломлена: кто протирал глаза, кто крутил головой по сторонам, кто толкал соседа в бок: ты видел, ты видел?.. Любой воин получает наслаждение от красивого поединка. А здесь находились люди, значительную часть жизни проводившие в сражениях и в походах. И такое мастерство поразило их до глубины души, многие из них прониклись уважением к Лестеру. Три убедительные победы, одержанные за два дня, причём над одними из самых лучших единоборцев степи, заставили кое-кого задуматься.

Кумчаки стали расходиться, громко обсуждая случившееся за день.

––

– Скажи, Агас, почему так много мужчин охраняют меня? Разве им не хочется застольничать вместе с остальными? – Лестер после сытного ужина, приготовленного мальчиком, растянулся на хорошо выделанной шкуре медведя, недавно убитого в Охающих горах.

Со всех сторон от Лестера и Агаса расположились бойцы из племени Восточных Ветров, внимательно следящие за окружающим пространством. Поодаль виднелось огненное цветение факелов. Оттуда накатывали волны звуков. Там ликовал и неистовствовал пир: выпивка лилась рекой, разговоры и песни становились всё громче, танцы увлекали пламенным безумством… Кумчаки веселились, не жалея себя. Когда ещё будет такая радость душе? Одному небу известно.

– Хочется, конечно, но таков приказ, – ответил Агас. Он лежал в двух шагах от Лестера, подложив под голову попону. – Нарушить приказ – тяжкий проступок, караемый смертью. А угощения им подадут в последующие дни – чтобы не было так обидно. Поведай лучше, где ты научился так сражаться? Я прежде никогда такого не видел.

– А что именно не видел? Тот же Торбор разделал своих соперников не хуже меня, да и Сахам тоже…

– Торбор весьма силён, и Сахам опытен, но в твоей манере ведения боя чувствуется какое-то мистическое мастерство. Твои движения необычны и поразительно быстры. Ты непредсказуем. Где ты так набил руку? Откуда ты?

Лестер приподнялся и с интересом посмотрел на Агаса. Светлые волосы мальчика беспорядочно топорщились, его серые глаза в ночи казались темнее обычного.

– А ты умён и наблюдателен не по годам. Вот уж не ожидал. Я из древнего народа воинов по имени дарсы. Это мастерство у нас в крови, и тренируемся мы немало.

– Дарсы? Никогда не слышал. А где твоя родина?

– В Гулайских горах – далеко. А скажи, обязательно убивать своего противника в поединке? Нельзя оставить его в живых?

– Для него это будет позором: смерть для кумчака лучше.

– А если это чужеземец?

– Ну, говорят, были такие случаи – по просьбе победителя и с согласия побеждённого. Но – если разрешит большинство ханов. Тогда на том, кто останется цел, будет висеть долг жизни: он обязан будет служить победителю, пока не отплатит ему жизнью за жизнь, или победитель не сочтёт, что долг оплачен.

– Благодарю.

– А ты сумеешь одолеть Торбора? – спросил Агас. – Мне будет жаль, если ты погибнешь.

Лестер кинул удивлённый взгляд на мальчика:

– Неужели ты ко мне привязался?

– Не знаю, но мне будет жаль, если ты погибнешь.

– Ладно, давай спать.

Лестер сплёл пальцы на затылке и уставился в звёздное небо. Звёзды здесь не те, что в горах Гулая. Там они, опустившись низко, слышат шёпот любующегося ими человека. Свет их лижет обнажённый клинок из непобедимой стали, секрет изготовления которой ни один из дарсов не раскроет посторонним – как его ни пытай.

Звёзды степи недосягаемы: с ними не побеседуешь о сокровенном; не споёшь им только что написанную песню, навеянную внезапным вдохновением; не прогуляешься, взяв в руку один из их лучей, испытывая детское чувство свободы, не подвластное никакому закону.

Чужая земля – чужие звёзды.

Сон наваливался, как ласковая волна в южном море. Спать, спать.

**************** 4 ****************

В третий день безжалостная потеха началась поздно. Кумчаки долго отлёживались после завершающей, умопомрачительно бурной ночи: непросто было оторвать отяжелевшие головы от подушек, от попон или просто от земли. Собаки всё утро хозяйничали на пустой арене: весело резвились, устраивали грызню, обнюхивали пятна запёкшейся крови…

Только ближе к полудню мужчины и женщины Великой степи заполнили трибуны. Шустроглазые мальчишки, вдыхая запах перегара, понесли по рядам воду и многим помогли утолить бушующую жажду. Ханы заняли свои места. Протрубили четыре больших рога.

В живых остались семь воинов. Уцелеть предназначено было только одному из них.