Кровь охотника

Не удостоив палача ответом, я разогнул колени, побил ребрами ладоней по бедрам, слегка затекшим от позы отдыхающего кочевника, и, подойдя к девчонке, присел рядом с ней.

— Слышь, волчонок, поговорить надо, — тихо сказал я.

— Чего тебе? — после небольшой паузы раздалось из-под капюшона.

Голос девушки был отрешенным, но она не плакала и воспринимала то, что происходит вокруг нее. Это лучше чем истерика или ступор. Намного лучше. Значит, может получиться то, что я задумал.

— Помощь твоя нужна.

Она откинула тяжелую прядь, закрывавшую лицо, и посмотрела на меня…

«В этих глазах отразилась вселенная — и утонула в них…»

Когда-то давно я слышал эту песню — и благополучно забыл, ибо не романтик по определению. А сейчас вспомнилось, причем только эти строки. Если в глазах Лады была холодная красота Снежной королевы, то, глядя в зеленые омуты этого волчонка, можно было просто задохнуться, словно и вправду нырнул — и погиб быстро и безболезненно, потому как барахтаться и сопротивляться нет ни сил, ни желания…

— Помощь? — Она невесело усмехнулась. — Я не монашка, грехи перед смертью отпускать не умею.

— Так я не за этим, — сказал я. — С грехами мы с тобой потом разберемся, если повезет. Вопрос следующий — ты рану зализать сможешь?

— Че-го тебе зализать???

— Подожди, не кипятись, я серьезно, — сказал я. После чего снял с себя куртку, свернул и бросил ее в угол, где немного почище было. Потом поразмыслил немного, подошел к толстяку, у которого рукав его пиджака болтался на соплях, и одним рывком оторвал кусок материи. Ему-то деловой прикид уже не понадобится, а вот мне сильно помочь может. Жиртрест лишь вздрогнул всем телом и умоляюще посмотрел на меня.

— Извини, так надо, — хмуро сказал я, тщательно заматывая правое запястье так, чтобы материя полностью прикрыла браслет. После чего вернулся к девушке.

— Если у человека рука отрублена, сможешь быстро помочь? — спросил я, глядя ей прямо в глаза. — Это очень важно, иначе нам всем кранты. Не растеряешься от кровищи и от увиденного?

Она неуверенно пожала плечами:

— Нууу… не знаю. Машка, подруга, которая меня… ну, с которой мы друг дружку куснули, говорила, что смогу. И что в волчицу перекидываться можно будет. Но я пока не пробовала…

— С волчицей подождем пока, — оборвал я ее, снимая поясной ремень и перетягивая им бицепс левой руки, — время дорого. В общем, будь готова.

— К чему?

Но я уже был не здесь. Я закрыл глаза и представил, как ногти на моей левой руке удлиняются и твердеют, превращаясь в твердые кривые кинжалы. При этом я всеми силами мысленно удерживал меч, уже очень ощутимо вибрировавший в предплечье, словно возмущаясь — какие когти, когда есть я?…

Я ожидал боли, но ее не было. Руку словно пронзило разрядом тока. А потом я увидел, как от моего предплечья отделяется отрубленная кисть вместе с диском, в который превратился браслет, когда его клинки сошлись в одной точке словно шторки объектива. И как далеко плеснула кровь из обрубка, обрызгав стену и пол.

«Надо же, красная, — пронеслась мысль в голове. — Как у человека…»

Действовать я старался максимально быстро, так как, если поддаться шоку — всё, можно считать, что без руки остался. Второй браслет на правом запястье вибрировал очень серьезно, того и гляди вторую руку оттяпает. Потому двигаться приходилось не просто быстро, но и аккуратно, чтобы рукав пиждака не выскочил из-под белого червя, обвившего моё запястье, и чтоб случайно на него не попала ни одна капля крови, хлещущей из раны.

Я подхватил кисть с заметно отросшими ногтями, еще не успевшими превратиться в когти, и приставил ее к обрубку.

— Давай, — просипел я голосом севшим от волнения и внезапно пришедшей боли. Такой, что впору просто упасть и помереть на месте. Или отключиться, что в принципе сейчас равносильно смерти. Странно, но эту адскую, непередаваемую боль я почувствовал именно в момент прикосновения моей отрезанной плоти к обрубку.

«Как в жизни, — промелькнула мысль. — Встреча с той, кого оторвал от себя с мясом».

Как всегда в самый критический момент в голову лезут мысли, которые абсолютно не в тему. А между тем девчонка просто смотрела на происходящее расширенными от шока глазами и не двигалась с места.

Вот об этом я и не подумал… Что она просто не сможет! Растеряется от увиденного!

А между тем краем глаза я видел, как оборотень- палач медленно поднимается со своего места.

Зачем? Да черт его знает. Может, решил, что сейчас самый подходящий момент перебить мне горло и потом без помех употребить вовнутрь положенную по довольствию свежатинку. Если так, то он очень даже прав.

— Девонька, милая, очнись! — горячо зашептал я. — Очень нужно, правда! Иначе нам отсюда не выйти!

И поднес ей к лицу грязную, окровавленную руку с кровоточащей раной на запястье.

Я видел, как кровь отхлынула от ее лица, как крохотные ноготочки впились в ладошки, как расширенные от ужаса глаза становятся уже не омутами, а бездонными черными пропастями… Сейчас она была больше волчицей, чем Лада во время трансформации. Волчицей, которой надо победить в себе естественные человеческие чувства ради высшей цели.