Кровь отверженных

Лена догадывалась, что Тедди Паттерсон не хочет видеть сына, но тем не менее была удивлена.

Хотя Лена знала сама, но все же спросила:

– Он пришел в сознание?

Женщина покачала головой.

– Нет.

Она показала рукой на коридор.

– Триста десять, – сказала она. – Сначала направо, потом налево, напротив бельевой комнаты.

Лена поблагодарила и пошла в указанном направлении. Она проводила пальцами по поручням вдоль стены и специально не торопилась. У Лены не было причины навещать Марка. Она не вела его дело. Черт возьми, она даже не знала, была ли она копом.

Хотя Марк никак не мог ей ответить, Лена постучала в палату номер 310. Подождала немного и толкнула дверь. В комнате было темно, никто не удосужился открыть жалюзи. Марк лежал на кровати, к нему со всех сторон тянулись трубки. Таким бледным Лена его еще не видела. Позади тихо гудели машины, на бортике кровати висел мочеприемник. Комната выглядела совершенно по-больничному. На тумбочке рядом с кроватью не было цветов. Единственный стул придвинут к стене. Телевизор выключен, его темный экран производил мрачное впечатление.

– Давай-ка осветим комнату, – сказала Лена, не зная, что ей здесь делать.

Жалюзи раскрылись, в комнату влился солнечный свет. Она повернулась к Марку и немного опустила жалюзи, чтобы солнце не слишком сильно било ему в лицо.

Из его рта торчала трубка, помогавшая ему дышать. Вокруг губ выступила слюна. Лена пошла в ванную, намочила полотенце теплой водой. Утерла Марку рот. Затем, вспомнив, что ей самой нравилось, когда она была в больнице, сложила полотенце вдоль и разложила его вокруг лица, шеи и рук. Затем взяла лосьон из аптечки возле кровати, погрела его в руках, а потом втерла ему в руки и шею. Немного лосьона растерла по лицу. Лена не была уверена, но ей показалось, что его кожа чуть порозовела.

– Похоже, тебя здесь хорошо лечат, – сказала Лена, хотя и не думала, что говорит правду. – Я… – Лена запнулась.

Посмотрела на дверь. Ей показалось глупым говорить с Марком, когда он, скорее всего, ее не слышит. Так же по-дурацки вел себя Хэнк у могилы Сибил.

Несмотря на такие мысли, она взяла его за руку.

– С Лэйси все в порядке, – сообщила она. – Она вернулась. Ее нашли в Мейконе, и она…

Лена оглядела комнату. Продолжать ли?

– Они следят за почтовым отделением, – сказала она. – Шеф думает, что Дотти скоро объявится.

Лена набрала в грудь воздуха, подержала его в себе и медленно выдохнула.

– Мы поймаем ее, Марк. Она не останется безнаказанной.

Она молчала, слушая, как машина прогоняет воздух через его легкие. Марк, разумеется, ей не ответил, и она снова почувствовала себя глупо. Зачем Хэнк говорил с Сибил? Зачем делился с ней новостями? Это все равно что говорить с ветром. Все равно что разговаривать с самой собой.

Лена рассмеялась, поняв, почему Хэнк это делал. Разговаривать с человеком, который не может тебе ответить, не может выразить тревогу, или несогласие, или гнев, или ненависть, означало полную свободу. Ты можешь сказать все, что хочешь, не опасаясь, что тебе будут перечить.

– Не уверена, что останусь в полиции, – сказала она Марку и почувствовала легкое головокружение, услышав мысли, выраженные вслух.

Некоторое время она уже прокручивала в голове эту мысль, словно стеклянный шарик в детской игре, но до этого момента не позволяла себе согласиться с ней.

– Через два дня я обещала поговорить с боссом.

Она помолчала, разглядывая тату на руке Марка. Подумала, можно ли его убрать. У косметологов были способы удаления татуировок. Она видела рекламу по телевидению.

– Не знаю, что я скажу Джеффри, – проговорила Лена, все еще чувствуя нелепость ситуации. – Я разговаривала с Хэнком, и я знаю, что могу вернуться с ним в Рис. Хотя не знаю. Не знаю, смогу ли вернуться.

Лена заметила, что край его одеяла спустился с кровати, и она подоткнула его. Пригладила и сказала:

– Во всяком случае, мне не хочется оставлять Сибил здесь одну. Я знаю, что Нэн ухаживает за могилой, но все же…

Лена обошла комнату, думая, что еще сказать. Звук собственного голоса смущал ее, но в то же время она испытывала облегчение, оттого что облекала в слова так долго роившиеся в ее голове мысли.

Стул заскрипел, когда она подвинула его к кровати. Лена уселась, снова взяла руку Марка.

– Я хотела сказать, – начала она, но не могла продолжить.

Потом наконец заставила себя говорить.

– Я хотела сказать, что жалею о том, как среагировала на твои слова…

Она помолчала, словно ожидая ответа, потом пояснила:

– Я имею в виду тебя и твою маму.

Лена посмотрела на его лицо, желая знать, услышал ли он ее слова.

– Я хочу, чтобы ты знал: я понимаю, то есть понимаю, насколько могу.

Лена покачала головой.

– Я хочу сказать… – начала она и снова остановилась. – Я знаю, чего это тебе стоило. Знаю, чего тебе стоило открыть мне свой секрет.

Она едва не задохнулась.

– Ты был прав, когда сказал, что я пережила то же самое, что я знаю, о чем ты говоришь.

Она снова на него посмотрела. Он все так же молчал. Грудь поднималась и опускалась под воздействием насоса. Кардиомонитор пикал в такт биению его сердца.