Кровь отверженных

Сара не относилась к числу людей, которых местные жители называли «книжниками». Она была врачом. Ее семью можно было бы причислить к «синим воротничкам», однако Эдди Линтон умел зарабатывать деньги. У семьи имелась недвижимость на берегу озера, они даже сдавали в аренду помещения во Флориде. Сара к тому же отличалась умом, он у нее был природный, не заимствованный из книжек. Такая женщина не станет подавать мужу тапочки и ставить на стол горячий обед, когда он вернется с работы домой. Если уж на то пошло, то скорее Сара могла ожидать от Джеффри подобных поступков.

Милях в шести от дома Толливера располагался магазин под вывеской «Кэт'с». Джеффри, как и прочие жители городка, частенько туда наведывался. Там можно было купить все что угодно, – молоко и табак, бензин и рыболовную наживку. В тесанном вручную деревянном полу было много щелей и сучков, и в том, кто спотыкался, немедленно узнавали пришлого человека. Низкий потолок пожелтел от никотина и многочисленных протечек. Входную дверь обрамляли холодильники, набитые мороженым и кока-колой. Возле кассы помещалась витрина с большим выбором «лунного» печенья «Мун Пай». Снаружи насосы газовой станции сопровождали звоном каждый накачанный галлон.

Пока Джеффри был в Оберне, Кэт ушел в мир иной, и работавший в его заведении Опоссум взял управление делами на себя. Шесть лет спустя он выкупил у вдовы магазин и сменил название вывески. Теперь он назывался «Опоссум Кэт'с». Когда Сара впервые увидела вывеску, то пришла в восторг: она напомнила ей стихотворения Элиота.[2] Джеффри захотелось залезть под машину и спрятаться там, когда, узнав правду, Сара начала смеяться. Вообще-то, она веселилась весь уикэнд. Уже на второй день она лежала возле пруда с Опоссумом и его женой и смеялась над рассказами о бурной юности Джеффри.

Сейчас Джеффри и сам улыбался этим воспоминаниям, хотя тогда ему не нравилось быть предметом их шуток. Сара первой из женщин позволила себе над ним посмеяться. По правде сказать, этим она его и зацепила. Его мать говаривала, что Джеффу нравится отвечать на вызов.

Заворачивая на стоянку возле «Опоссум Кэт'с», Джеффри подумал, что Сара Линтон и была для него вот таким вызовом. С тех пор как магазин сменил владельца, место сильно изменилось, а после того как Джеффри побывал в городе в последний раз, перемен произошло еще больше. Единственное, что осталось неизменным, была большая эмблема университета Оберна. Алабама была штатом, поделенным пополам между двумя университетами – Обернским и Алабамским. Самый важный вопрос, который жители задавали друг другу, был: «Вы за кого?» Джеффри бывал свидетелем стычек, когда человек на чужой территории давал неправильный ответ.

Справа от магазина вырос детский сад (в прошлый раз его здесь еще не было), слева, как и раньше, стояло заведение «Мадам Белл». Заправляла им теперь жена Опоссума – Дарнелл. Мадам Белл, как и Кэт, давно покинула бренный мир. Джеффри считал, что Нелл взялась за эту работу, только чтобы занять себя, пока дети учатся в школе. В старших классах Джефф время от времени приглашал ее на свидания, пока Опоссум не вмешался и не взялся за это дело серьезно. Джеффри не мог представить, что его девушка будет вести подобный образ жизни, хотя случались и более странные вещи. Когда все они окончили школу, Нелл была на четвертом месяце беременности, следовательно, особого выбора у нее и не было.

Перед магазином Джеффри парковаться не стал – остановился возле «Мадам Белл». Из автомобильных динамиков тихо доносилась «Дом родной, Алабама» в исполнении группы «Ленерд Скинерд». Песню он нашел в стопке кассет, что стояла под окном его комнаты, и с первыми аккордами испытал приступ ностальгии. Странно: одно время увлекаешься чем-то, а с годами забываешь, пока случайно не наткнешься на предмет обожания. Такие же ощущения он испытывал по отношению к родному городу и старым друзьям. При встрече с Опоссумом и Нелл покажется, что за двадцать лет ничто не изменилось. Как к этому относиться, Джеффри не знал.

Зато знал, что, увидев в больнице мать, он захочет как можно быстрее вернуться в Грант. В том, как она обняла его, начинала говорить и не договаривала, было что-то гнетущее. Мэй Толливер никогда не была счастливой женщиной. Иной раз Джеффри казалось, что отец не без причины был столь жалким воришкой. Возможно, ему хотелось, чтобы его поймали и посадили в тюрьму: там, по крайней мере, его не пилила жена, не говорила ему, как сильно она в нем разочаровалась. Мэй, как и Джимми, была алкоголичкой и, хотя ни разу не подняла на сына руку, могла уничтожить его двумя словами. Слава богу, она могла себя обслужить, даже при наличии в организме алкоголя, которого хватило бы трактору на шестьдесят миль. Если верить Мэй, причиной несчастного случая стал соседский кот: его неожиданное появление будто бы напугало мать, и она свалилась с лестницы. Джеффри был рад, что ухода за матерью не понадобится. В этом он, правда, не признался даже самому себе.