Кровь первая. Арья. Она

Девки кинулись в рассыпную занимать места. Не сговариваясь все сгруппировались отдельными кучками по возрастам. Все четыре ярицы с Зорькой во главе, устроились у старой, корявой берёзы, что росла недалеко от той раскидистой ракиты. Только тут Зорька осмотрелась. Странно. Она вроде бы все местные земли вдоль и поперёк излазила, а этого места не помнит. Она явно была здесь впервые. Заводь была тихой, не проточной, в воде угадывалось лишь слабое круговое движение, притом вода двигалась, как бы вся, одновременно по всему кругу. Зорька смотрела на эту плавно двигающуюся гладь, как загипнотизированная, как будто всем телом, всеми внутренностями почувствовала нечто такое, что выходило за рамки естественного. Как озарение пришло осознание того, что в этой заводи живут те, ради которых они и справляют этот праздник — Речные Девы[21]. Точно. В этом месте и не в каком другом и должны обитать эти речные красавицы. И вода здесь сказочная и ракита вон, точно, как мама в детстве сказки сказывала и даже эта берёза, под которой она сидела, была не обычная. Листики на ней совсем маленькие, молодые, светлые, и от этого старая берёза, вся корявая и несуразная, покрывалась каким-то загадочным зелёным свечением, как будто сияла изнутри. «Вот шум зелёный!», — подумала девка и задрав голову вверх, стала разглядывать этот нежный шевелящийся туман молодой зелени, окутавший берёзки с открытым ртом и распахнутыми глазами. Она не заметила, как к ней подковыляла Сладкая и не громко, через чуть приоткрытый рот, буркнула:

— Рот закрой, а то мухи то насерут.

Зорька аж вздрогнула от неожиданности и закрыв рот, непонимающе уставилась на большуху. Та стояла перед ней широко расставив ноги и уперев руки в боки.

— Чё сидим? — издевательски спросила баба, — Чё ждём? Готовиться я за вас буду? Чё волосы в косе? Сидим тут, как жабы говноедок ловим.