Кровь первая. Она (СИ)

Ардни они в прямом смысле вытащили из постели. Хабарка в семье атамана была такая же своя, как и Зорька в семье Рибху. Поэтому ничего сверх естественного в том, что его будила не одна жена, а с Хабаркой на пару, он не удивился, но знал и то, коли эти две «оторвы» посмели его будить самым бесцеремонным образом, ничего хорошего ждать не приходится. И он сразу насторожился, ощетинился. Зорька что-то начала лепетать, быстро, сбивчиво, не понятно и начала она от куда-то из далека. Хабарка её перебила и выдала всё это коротко и понятно:

— Атаман, нам срочно нужны повитухи. Без них у нас ни одна баба не родит.

Ардни ещё толком нечего не понимая, вылез из-под одеяла, кинул дров в очаг.

— А ты что? — переспросил он даже как-то удивлённо, — вы ж с Онежкой вроде как?

— Мы лекарки, — тяжело выдохнула Хабарка, закатив глаза к потолку, как обычно делают люди при объяснении всем известных истин, особо не понятливым, — одно дело болячки лечить, атаман, другое роды принимать, да детей править. Это разные вещи.

— А что раньше молчали? — тон голоса атамана стал командно-холодным.

Хабарка пожала плечами.

— Да чё т не думала как-то.

— Не думала она, — обозлённо рыкнул на неё атаман, — ничего без повитух родите. Где я вам их возьму?

Тут Зорька жалобно запищала, закрывая глаза руками, медленно усаживаясь на лежак. Хабарка же, не испугавшись гнева атаманского, жёстко и уверенно ответила ему:

— Ни одна не родит. Передохнут все. Надо стащить или выкупить где-нибудь.

— Где? — уже взревел Ардни, — повитухи и большухи у речников одно и тоже. Как ты интересно собираешься выкупить большуху у бабняка или украсть. Это ж надо весь баймак разорять. Да после этого большуха лучше сдохнуть пожелает, чем вам помогать. Она вас всех и поубивает, мстя. Думать надо башкой, — орал на Хабарку атаман, стуча ладонью себе по лбу.

На что Хабарка лишь ехидно ухмыльнулась:

— А не надо большуху, — прервала они ор атамана тихо и вкрадчиво, — Шумный у нас ведь не только про бабняки знает, но и про их еби-баб, что по лесам сидят. А сейчас после зимы им ой как плохо там сидится. Мрут с голоду да холоду.

— А при чём тут еби-бабы? — ошарашенный подобный сдвигом мысли в сторону, спросил Ардни.

— Так при смене атамана и бывшая большуха и весь её ближний круг в еби-бабы по лесам садятся. А они-то как раз к нашему делу и сподручны. Там даже без крови обойтись можно будет и без уговоров. Лишь помани и они сами с голодухи, да со злобы на своих бывших баб к нам побегут. Надо лишь помочь добраться. А коли ещё и пообещать чё, так воще.

Ардни с шумом плюхнулся на лежанку рядом с Зорькой, которая уже перестала скулить и лишь умоляюще смотрела на него сквозь слёзки. Как он иногда ненавидел этих двух баб, особенно когда они собирались вместе. Он сразу понял, при пробуждении, что ему на голову сейчас вывалят очередную кучу дерьма какого-нибудь, от которого его бедная голова тут же опухнет, ну и нравились эти две дуры, каждая, конечно, по-своему. Вот прибежали, огорошили, но тут же сами предложили решение. Всегда бы так. А с Хабаркой почти всегда так и получалось. За что и жаловал и уважал. Умная баба, хоть с виду и дура полная.

— Ладно, — сдался атаман напору подруг, — попытаю Шумного, как поем. Помнится, мне, говорил он что-то о смене власти в каком-то баймаке. Притом, как бы не в одном.

Он ещё не успел договорить, а на шее уже повисла Зорька, заваливая атамана в меховое одеяло и расцеловывая лицо. Хабарка буркнула какую-то сальную шуточку, что тоже не против составить Зорьке компанию по валянию атамана по постели, но посетовав, что Ардни и с одной совладать не может, куда ему вторую, поспешила из их кибитки. Ардни, весёлый, довольный и не сильно упираясь напору радостной жены, барахтался с ней на лежаке ещё какое-то время, потом всё же поборов хрупкую, пузатую жёнушку, победно подвёл итог любовной схватке:

— Ладно. Пойду лодырей подниму, поем, да с Шумным потолкую.

После чего хлопнув её по заднице и оставив валяться в тулупе и шапке на лежаке, оделся и вышел.