Кровь решит за нас

Санька дернулся. Иногда она его просто пугала. Ее пальчики продолжали гладить его между ног, он выгнулся. Позади засигналили.

— Покажи, — шепнула в очередной раз шантажистка.

— Ладно, сдаюсь, — машина тронулась с места. — Поехали.

Наталка чмокнула его в щеку.

— Я знала, что ты не откажешь.

Полчаса спустя парень остановил восьмерку возле большого заброшенного стадиона.

— Вот тут, а теперь поехали.

Выжал сцепление, включая заднюю скорость.

— Стоп! А туда? Мы так не договаривались. Я хотела увидеть, где именно.

Он устало выдохнул.

— На всей территории, там народ и сейчас, в любом случае, есть.

— Айзя уверяла, что у всех свои места. Где твое?

— Да, нет у меня места! — Саша начал злиться. Глупая, любопытная девчонка.

— Хотя бы внутрь просто завези, а?

Парень, стиснув зубы, подчинился. Сергей узнает, без вопросов исполнит угрозу. Ни за что в здравом уме не подумал бы, что привезет Наталку на городской “траходром”, как называли его местные. Убираться отсюда быстрее. Приткнулся в ближайший угол, благо такие, как впрочем и самые отдаленные, занимали в последнюю очередь.

— Вот. Теперь поехали?

— И часто ты здесь был?

— Нет.

— Сколько?

— Нет.

— Что “нет”? А если бы я не была с тобой знакома с детства, ты бы сам меня сюда привез, правда?

Черные глаза с живым любопытством и желанием изучали его. Саша устало покачал головой, подумал, улыбнулся.

— Нет, Наташ.

Она растерялась и, кажется, немного расстроилась.

— Почему?

Он отстегнул оба ремня, наклонился и нежно коснулся в поцелуе ее губ.

— Так понятно?

Девушка тихо выдохнула. Да, так и вправду было яснее, но только…

— Почему?

Саша с улыбкой встретил новый вопрос. Провел указательным пальцем по ее носу. Как много значит простая интонация, теперь она спрашивала чем исключительная для него.

— Я люблю тебя.

Наташа прикрыла глаза, вновь ощутив прикосновение его губ к своим. Грудь будто тисками сдавило. Так много значит для него, и так много он значит для нее.

— Я люблю тебя, — еле слышно прошептала она. Парень чуть отстранился, неуверенно улыбнулся, погладил ее по волосам, очертил контуры скул, пристально вглядываясь в черные глаза. Она с тревогой наблюдала за ним. Никогда еще никому не признавалась в любви. Может, что-то было сделано неверно с ее стороны? Или невовремя сказала? Страх не заставил себя долго ждать.

Саша прижался щекой к ее виску.

— Девочка моя.

— Я что-то не то сделала, да?

Он рассмеялся.

— Ты только что вынудила меня привезти тебя в самое неподходящее место, а сейчас боишься, что сделала что-то не так. У женщин нет логики.

— Неправда! — возмутилась она. — Есть, ты просто… Ну, короче, она точно есть.

— Аргумент.

— Я тебе вот…

— Наташ, поругайся на меня потом, я все равно сейчас не запомню и даже вникнуть не смогу.

— Почему? — весь ее гнев как водой смыло. — Что случилось?

— Самая восхитительная девушка на земле сказала, что любит меня. И ты спрашиваешь?

Она смущенно улыбнулась, обняла парня за талию, прижалась к теплой груди.

— Ты замечательный. Я люблю тебя.

Санька рассмеялся.

— Что?

— Ты умудрилась из самого пошлого места сделать самое романтичное.

— Фи. Поехали отсюда.

— Как пожелаешь, шантажистка.

***

26 августа

Четверг

Нина лежала в объятиях Сергея. Сознание плескалось в волнах ласковой дремы. Ей виделся песчаный берег, небо, прозрачные морские волны. Картина умиротворенной жизни. Женщина чуть повернула голову. Под самым ухом отбивало спокойный размеренный ритм сердце такое родное и незнакомое одновременно. Она усмехнулась.

— Что? — сквозь сон пробормотал мужчина.

— Я никогда раньше не слушала твое сердце.

— Напрасно.

— Прости, я не очень умная.

— Женщина и не должна быть очень умной.

Нина рассмеялась.

— Балбес.

— Звучит эротично.

Окинула беглым взглядом его лицо и тело и поразилась пришедшему в голову сравнению. Когда-то давно в юности она ездила с друзьями работать волонтером в заповедник. У местного егеря обнаружилась домашняя песчаная пума, будучи котенком конфискованная на таможне с истощением и сломаной лапой. Пограничникам девать было некуда, отдали местному егерю. Тот выходил, вырастил, привязался сам и обзавелся недурственной охраной. Люди к собакам-то не подойдут, а к этакому хищнику и вовсе, ибо рычал Фимка впечатляюще. Зато по вечерам, когда чай у Степаныча пили с травами, кот великодушно позволял желающим гладить себя по холке. Нина тогда чуть не пищала от восторга. Сейчас Сергей выглядел точно так же — большая домашняя довольная пума.

Где-то на улице прошуршали шины по гравию, замолчал двигатель, хлопнула дверь. Бетонные стены многоэтажек, троекратно усиливая звук, разнесли его по окрестностям. Заиграла мелодия. Нина с улыбкой узнала голос солиста Нирваны. Как же его по имени? Санька же говорил. Женщина подпрыгнула как ошпаренная.

— Санька!

Сергей вскочил следом.

— Что?

Она засуетилась, словно юла завертелась на месте, подобрала с пола мужскую одежду, вручила хозяину в руки.

— Прячься! Во дворе сын приехал, — прошипела Нина, подпрыгиввая то на одной, то на другой ноге, одела белье. Сергей стиснул зубы, глаза зло сощурились.

— Куда?