Кровь Рима (ЛП)

- У Тиридата не было достаточно людей, чтобы противостоять тебе. Как только он получил известие о приближении твоей армии, он послал в Парфию за помощью. Никто не пришел. Большинство парфянских солдат были отозваны Вологезом несколько месяцев назад, мой повелитель. Ходят слухи, что парфянам нужны все люди, чтобы справиться с восстанием в Гиркании. У него не было надежды противостоять вашей армии. И вот народ Артаксаты радуется возвращению царя Радамиста. - Он наклонился на одну сторону и посмотрел мимо Катона туда, где за пределами лагеря ждали ибериец и его советники. - Я полагаю, это Его Величество там?

Катон проигнорировал вопрос.

- Кто же отвечает за Артаксату? Армянская знать?

Распорядитель кивнул.

- Они хотят сдаться?

У старика сделалось озабоченное лицо.

- Они хотят обсудить условия, мой повелитель. В обмен на сдачу города аристократы требуют, чтобы вы гарантировали их и мою безопасность от репрессий.

- Репрессий? Не удивлюсь, если армянский народ может захотеть отомстить тем, кто сотрудничал с парфянами. Но их судьба – это не вопрос, который я должен решать. Это будет решать царь Радамист.

Выражение беспокойства, появившееся на лице Аргалиса, приобрело новую интенсивность, и он развел руками.

- Мой повелитель, мы боимся не гнева простых людей, а гнева Его Величества. Интересно, известно ли вам, при каких обстоятельствах он был вынужден покинуть Армению, когда Тиридат захватил трон? Преданность была несколько... разделена среди придворных, можно сказать так.

- Думаю, можно, - холодно ответил Катон. - Это дело между вами, знатью и вашего царя. Как только вы сдадитесь. И позволь мне сказать тебе вот что... - Он наклонился вперед в седле и пристально посмотрел на распорядителя. - Не будет никаких гарантий безопасности для тебя и твоих друзей. Ты сдашь Артаксату законному царю Армении, и сделаешь это немедленно. Если же ты этого не сделаешь, и мне придется взять город силой, то я гарантирую, что выслежу тебя, этих благородных людей и их семьи, и повешу ваши головы на пиках вокруг стен города на корм воронам. - Катон выпрямился и с презрением посмотрел на мужчину. - Таковы условия. Единственные условия, которые мы можем предложить. Принимай их или уходи. Я даю тебе время до полудня, чтобы принять решение. Если ты сдашься, то откроешь ворота, и я поведу своих людей в город. Если ворота останутся закрытыми, мои люди разрушат ваши стены и обрушат огонь и меч на вас и ваш народ, без пощады. Все ясно?

- Да, мой повелитель.

- Тогда проваливай!

Распорядитель резко повернулся и побежал обратно к тем, кто ждал у ворот.

Макрон усмехнулся, глядя, как старик спотыкается и набирает скорость, в ужасе оглядываясь через плечо.

- Ну, парень, ты вселил в них страх всех богов. Они обделаются, когда он расскажет им то, что ты сказал. Отличный ход, насчет голов, которыми накормят ворон.

- Я говорил совершенно серьезно. Если мы потеряем хоть одного человека больше, чем должны, я заставлю виновных заплатить за это. - Катон развернул свою лошадь и рысью направился обратно в лагерь, чтобы доложить Радамисту. Макрон недолго смотрел ему вслед и надул щеки, прежде чем призвать своего коня следовать за ним. Он надеялся, что его друг оставил свои проблемы позади и вновь стал тем человеком, которого Макрон знал раньше. Но теперь, почти все время, в нем чувствовалась какая-то напряженность, усталость от мира, которая являлась лишь слабым отблеском того легкого дружеского юмора, который существовал между ними. Казалось, будто Катон что-то скрывает от него, что-то, что он не смеет открыть Макрону. И это было похоже на отсутствие доверия, которое Макрон считал обидным после всего, что они пережили вместе. Но Макрон уже давно усвоил одну вещь: бессмысленно пытаться выудить это из своего друга. Катон порой бывал упрямым ублюдком и был готов взвалить на свои плечи все тяготы мира, чем рисковать тем, что его сочтут неспособным справиться с такой непосильной задачей. «Парень был витисом для его же собственной спины», - заключил Макрон. Все, что он мог сделать, - это быть рядом с другом и делать все возможное, чтобы уберечь Катона от опасности, когда ее можно было избежать. Именно так друзья и товарищи поступали друг с другом.

Что касается Макрона, мир солдата характеризовался лишениями и насилием по приказу коварных государственных деятелей, в которых честности было не больше, чем в полуголодной крысе. В таком мире величайшим сокровищем были люди, на которых можно было положиться. Люди, которым можно было безоговорочно доверить свою жизнь. Катон был одним из таких редких людей.

*************

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ