Кровь Рима (ЛП)

Он склонил голову перед иберийским царевичем, пока тот не повернулся и не направился к своим людям, стоявшим наготове с оружием. Макрон увидел, как он махнул рукой в сторону парфян и спокойным, непринужденным тоном отдал несколько распоряжений. Иберийские лучники тут же повернулись к пленникам и выпустили стрелы в плотную толпу.

Они стреляли быстро, пуская стрелу за стрелой, и расстояние было слишком близким, чтобы промахнуться. Парфяне жалобно закричали и сжались от шквала смертоносных стрел, но укрыться было негде, и крики быстро стихли, когда тела падали друг на друга, пока не появились свежие кучи трупов и судорожные движения раненых, сопровождаемые их мучительными стонами.

Все это происходило на глазах Макрона и его людей, прежде чем он успел подумать, чтобы что-то предпринять. Потом было уже слишком поздно. Как только последний из пленников упал, лучники приблизились и выхватили свои кинжалы, чтобы перерезать горло тем, кто еще оставался в живых, и Макрон не успел спасти ни одного.

Радамист сделал глоток из своего бурдюка, осматривая место казни, а затем обратился к Макрону.

- Как я уже сказал, центурион, я больше не взял ни одной головы. - Он рассмеялся. - Видишь, я тоже человек слова.

*************

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

- Говорю тебе, Катон, он, похоже, получал удовольствие от убийств. Просто стоял там и убивал пленных. У этого иберийского парня не все в порядке с головой. О, конечно, он храбрец. Идет впереди и все такое, но он опасен. Он жаждет крови, и горе тому, кто перейдет ему дорогу. - Макрон покачал головой. - На мгновение, там, в форте, я был уверен, что он может даже выступить против меня и моих парней.

- Тогда хорошо, что ты не стал провоцировать его, - резко ответил Катон, прикрывая глаза и вглядываясь вдаль. Примерно в полутора километрах от них он мог различить небольшие группы всадников, прикрывавших продвижение его колонны. Справа от него возвышалась гряда холмов, с которых открывался вид на узкую полосу ровной земли по обе стороны от притока Евфрата, который местные жители, по словам Нарсеса, называли Мурад-Су. По обоим берегам пахотные земли, фермы и поселения усеивали весь близлежащий ландшафт. Радамист и его всадники позаботились о том, чтобы взбираться на все доминирующие над местностью возвышения на пути следования, чтобы исключить любую возможность преждевременного обнаружения своего продвижения.

Прошло два дня с тех пор, как они взяли форт, охранявший переправу, и тревожное настроение поселилось в колонне, когда они вступили на территорию Армении. Преторианцы и ауксилларии держались отдельно от иберов. До расправы над пленными между союзниками были достаточно дружеские отношения, они обменивались пайками и безделушками, с юмором пытались выучить языки друг друга. Теперь они маршировали порознь, ели порознь, а по ночам в лагере не пытались смешаться.

Радамист не казался обеспокоенным напряжением, когда Катон каждый вечер обсуждал с ним продвижение на следующий день. Каждый вечер иберийский царевич проводил в своем удобном шатре, пил и пировал в кругу знати. Когда выпивка заканчивалась, Радамист удалялся в свой спальный шатер вместе с одной из женщин из его свиты. «Нет так,- размышлял Катон, - поступал бы он сам, будучи царем, вернувшимся, чтобы занять свой трон. Гораздо лучше было бы завоевать сердца людей, а не вести себя как обычный бандит, грабя их скудные запасы еды и вина и издеваясь над их женами и дочерьми».

- Спровоцировать его?- повторил Макрон. - Я ничего такого не делал. Этот ублюдок набросился на моих людей и разоружил их, а потом начал отрубать головы пленным. Пленникам, добавлю, за которых можно было бы выручить неплохую цену на невольничьих рынках. Я бы сказал, что он сделал больше для того, чтобы спровоцировать меня.

- И ты поступил правильно, сохраняя холодную голову.

- Я должен был положить этому конец, - продолжал Макрон кислым тоном.

Катон оперся на луку седла, наполовину повернувшись к своему другу.

- И что бы тогда произошло? Что бы ты мог сделать по-другому, что не закончилось бы дракой между тобой и его людьми?

- Мы бы справились с ними.

- Возможно. Но какой ценой? Ты бы потерял большую часть своей центурии, а Рим потерял бы шанс посадить нашего человека на армянский трон. Нам пришлось бы оставить Армению парфянам. Положи все это на весы против небольшой потери лица, и я думаю, ты можешь догадаться, как император и его советники могли бы посмотреть на вещи. Даже если бы ты выжил в бою в форте, я сомневаюсь, что Нерон позволил бы тебе прожить еще один день, узнав о случившемся.

Макрон задумался и почесал голову. - Наверное, ты прав.

- Кроме того, - сказал Катон, - я бы потерял хорошего друга.