Кровь с молоком

— И ты думаешь, я потерплю в своем доме гулящих девок? Да еще на правах родственницы? Да тебе волосы откромсать нужно и в шахты! — озверел он, а потом выпрямился и погладил себя внизу отвисшего пуза. — Но я знаю, что с тобой делать. Будешь у нас батрачкой безродной. В сарае со своим отродьем жить, меж свиней. А когда мне чего более домашней работы захочется, будешь рада, поняла? Уж чего не учил, так ноги раскидывать, а она сама успела. Ну, ничего! Вот и проверим пошла ли наука в прок! Я б сейчас проверил, да жена вот-вот придет. Зато порадую ее, что ты нам больше не дочка.

Милка ужаснулась намереньям отчима, но виду не показала.

— Марш в сарай! Теперь там твое место!

Чтобы скрыться от злого, но в тайне довольного отчима она сняла с петли потрепанный жупанчик и выскочила на улицу. Не услышала ее Богиня, не помогла. И что же делать теперь? Ждать пока отчим наведается? Девушка ломала руки и ходила туда-сюда. Ой, как страшно в этом доме оставаться. Но куда идти? Друзей хороших у нее в деревне не было — все ее знали, да с сиротой-бесприданницей никто водиться не хотел. С ней и не поговоришь о ярмарке и не погуляешь — все она в делах. Только вот Бирту эти предрассудки не мешали, да и сама она была рада с ним время коротать. Ох, какой же он был красивый да галантный. Цветы дарил, а иногда и сладости… а говорил — как соловей в роще поет. У них в деревне к таким речам не приучены. Вот сидела бы и слушала его часами… может и правильно, что он не захотел в их поселке оставаться. Что тут? Куры да коровы? Ни ярмарок, ни магов, ни зверей диковинных… Одна ведьма и та ненастоящая! А в столице небось одни замки да хоромы. И людей и существ всяких видимо-невидимо. А он не тот, что на меньшее согласиться! Нет, не приедет он Боржичи. Он — птица высокого полета. Весь в делах. Нужно самой к нему ехать, вот он обрадуется! Скажет: "Мила, как же я рад тебя видеть, солнышко мое!" или что покрасившее. Девушка вздохнула и на душе стало светло и весело. Коли житья мне здесь совсем нет, нужно самой в столицу к любимому ехать!

Приняв непростое решение, она не позволила чему-то себя задержать. В сарае нашла мамину старую обувь — поношенную, но добротную. Замотала ноги, обула в сапоги, взяла сумку что понадежнее, а затем пошла за отчимом следить. Когда тот из сеней вышел — забрала две буханки хлеба, что испекла утром. Вышла из дома задом, поцеловала ладонь и прижала пальцы к дверям, таким же жестом попрощалась с каждой ступенькой, словно из храма Богини в Великий Праздник и убежала в ночь.

"Может и сглупила" — думала девушка, еле переставляя уставшие, окоченевшие ноги. Говорят, что Боржичи всего в двух-трех днях пути от Каменной, но сейчас далеко не лето, чтобы преодолеть такой долгий путь. Сама она никогда из деревни не выезжала, даже когда родители были живы. А вот мачеха любила поехать и потратить деньги на ткани да на ленты, а вот детишкам не привозила ничего, даже полотна на рубахи.

Мила услышала краем уха, что сзади кто-то едет. Вот повезло, может добрые люди подвезут?

Телега и правда остановилась. Только вот странная она какая-то — крытая, словно домик на колесах. В похожей Бирт уезжал, только его повозка была красивой и ладной, а эта… больше на гроб похожа. Да и окошки — маленькие такие, с решеткой.

— Ей, кто тут у нас? — спросил извозчик, и наклонился поближе, вглядываясь в темноту. — Кто ты, милая девушка? Куда путь держишь?

— Здравствуйте, дяденька. В столицу направляюсь.

— У-у-у! В столицу? В Каменную, чтоль? — переспросил мужчина и спрыгнул с козел. — Что Гам, смотри какие люди в столицу надумали идти. А не далеко пешком-то?

— Далеко, но я все равно пойду. У меня там жених.

— А! — усмехнулся мужчина и отклонился назад, — Ну раз жених, то совсем другое дело! Так мы подвезем!

— Правда? — обрадовалась Милка.

— А как же! Что мы не понимаем? Там же Жених! — противно захихикал мужчина. — А родные не хватятся тебя?

— Они даже рады, что я ушла. Нет у меня родных, дяденька.

Мужчина сделал сочувственное лицо, но Милке показалось, что ее последние слова улучшили его настроение.

— Ладно, Гам, подсади девочку.

Тут крепкие руки грубо обхватили ее за талию.

— Ей, Рукин, а девка-то порченная!

— Черт! — отозвался извозчик. — Знал я, что повезти так не может. Ну ладно, авось пригодиться. На сдачу, — и оба загоготали. — Сажай!

Милка не поняла, о чем мужчины говорили. Вот открылась маленькая дверца в металлическом корпусе телеги, и Милку быстро и ловко затолкали внутрь, после чего дверь захлопнулась. Девушка больно приземлилась на металлический пол и визгнула. Не слишком ласковые мужечки, зато подвезут до самой Каменной. Как же ей повезло!

Но тут ее кое-что насторожило. Оказалось, что в повозке она не одна.

— Ты откуда? — спросил ее тусклый женский голос.

— Из Боржичей, — ответила Милка в темноту.

— А тебя мама с папой не учили, что нельзя с незнакомыми разговаривать?

— Мама и папа умерли, — ответила Милка. — А у нас в Боржичах все друг друга знают.

— Че ты ее учишь! — раздался другой раздраженный голос. — Поздно учить уже! Все! Заткнитесь! Дайте поспать!