Кровь, слезы и лавры. Исторические миниатюры

– Он из славянского племени кашубов; как все кашубы, Йорк упрям и злопамятен. Это очень буйная голова! Он еще при “старом Фрице” сидел в тюрьме за непослушание, бежал в Индию, сражался на Цейлоне и при Мадрасе… Думаю, мне удастся оторвать корпус Йорка от армии французов. Уверен, – продолжал Штейн, – что среди многотысячной армии немцев, направленных их властелинами против России, немало и честных людей… Хорошо, если бы Россия заранее озаботилась размещением пленных и перебежчиков, которые сразу побросают оружие…

Немецкий коммунист Александр Абуш, автор книги “Ложный путь одной нации”, писал о Штейне: “В этом крепком, приземистом человеке, уроженце Нассау, бунтарски противостоящем королям, князьям и величайшему завоевателю своего времени (Наполеону), было, по свидетельству современников, что-то даже демоническое”. Штейн умел подчинять себе монархов.

– Что вы предлагаете? – спросил его царь.

– Россия должна иметь Немецкий комитет, работающий на благо свободы в Германии; я желаю, чтобы в рядах вашей армии сражался и Немецкий легион, который заодно с русскими начнет освобождение не только Пруссии, но и всей Германии…

Немецкий комитет Штейна явился прообразом того национального комитета “Свободная Германия”, какой через сто тридцать лет возник в Москве из числа своих единоплеменников: “Вы, которых завоеватель погнал в Россию, покидайте знамена рабства, собирайтесь под знамена отечества, свободы и национальной чести…” В своих воззваниях он проклинал слабость немецких правителей, но Александр вычеркивал эти слова:

– Не будем рвать волосы с голов монархов…

Шефом Немецкого комитета царь сделал герцога Ольденбург­ского, изгнанного из своих владений Наполеоном и теперь сидевшего на русских хлебах. Штейн жаловался Уварову:

– Этот балбес мечтает на спинах русских солдат вернуться в свои ольденбургские поместья. Мне трудно иметь дело с дураком, который любит читать всем русским нудные лекции о благородстве герцогов Ольденбургского дома…

Герцог был против создания Немецкого легиона:

– Штейн, вы призываете немцев отказаться от присяги их королям, ваши проекты таят в себе пагубный дух революций, они разрушают основные принципы легитимизма. Неужели вы мыслите, что немцы способны действовать без нас? Все, что ни делается в Германии, все делается по почину германских князей.

Штейн отвечал, что князья – это позор Германии:

– Я сначала научу вас выкинуть из головы бред о том, будто мир сотворен Богом только для вас. И не вы поведете за собой народы, а сами потащитесь в хвосте у народов. Грош мне цена, – зло выговорил Штейн, – если бы я служил вашим сиятельным коронам. Если я чего-либо еще и стою, так только потому, что служу всем немцам несчастной Германии…

Дело было уже в Петербурге. Александр особым “мемуаром” подтвердил правомочность Штейна, для которого общность интересов немецкой нации важнее обособленных желаний германских королей, принцев, епископов и герцогов.

Штейн ожидал приезда поэта Морица Арндта:

– У него зычный, как полковая труба, голос мейстерзингера, который и пропоет для немцев сигнал, зовущий к свержению тиранов! Арндт не станет ковыряться в дебрях мифологии. Этот парень с острова Рюген умеет говорить площадным языком, каким говорили с немцами Ульрих фон Гуттен и Томас Мюнцер…

Был конец августа, когда поэт Мориц Арндт, для маскировки переодетый купцом, прибыл из Праги в Петербург и сразу же приехал к Демуту, в номерах которого проживал Штейн. Штейна он застал среди русский друзей – Сергея Уварова, агронома Федора Шуберта и мореплавателя Крузенштерна.

– О, вот и вы! – обрадовался Штейн. – Садитесь и пишите. Пишите лишь то, о чем кричит душа и скорбит сердце…

Из-под пера Арндта родился “Soldaten Katechismus” (“Солдатский катехизис”), в котором поэт обращался к немецким солдатам, шагавшим по горящей русской земле: