Кровь сталкера

Лиза тоже старалась помогать. Готовила, убирала. Но главное, как ей поручил Потапчук, старалась побольше беседовать с матерью. А когда изображать надежду на скорую встречу с отцом ей делалось совсем трудно, она читала маме вслух. У Лепкиных была хорошая библиотека, но мама почему-то просила читать ей сказки Андерсена. По вечерам она устраивалась в вынесенном на лужайку плетеном кресле-качалке, укутывалась пледом, Лиза садилась рядом на стул и читала «Снежную королеву». Мама покачивалась в кресле и любовалась закатом. Сирень, которая густо разрослась у забора, уже отцветала, зато жасмин наполнял все вокруг мягким сладковатым ароматом.

Потапчук каждый вечер приезжал их проведывать, а когда оформил все документы и пришло время отправляться в Зону, он сказал матери Лизы, что его отправляют в командировку. Всего на несколько дней.

Они с Петром Степановичем по этому случаю даже организовали шашлыки. Генерал Потапчук привез купленное в магазине ведерко замоченных в уксусе кусочков свинины, а Петр Степанович разморозил и замочил в сделанном по собственному рецепту маринаде баранину. Поскольку вечер был сухой и теплый, стол накрыли прямо на улице.

И Федор Филиппович Потапчук, конечно же, упорно старался отвести разговор от темы, которая оставалась для семьи Чернявских болезненной, кровоточащей и поэтому более чем опасной.

– Ну и как тебе, Лиза, после Швеции в России? Мы изменились? – спросил Потапчук.

– Да нет, – пожала плечами Лиза, пытаясь улыбнуться. – Такие же горячие, взрывные и неуправляемые…

– Зато шведы, наверное, для тебя идеал спокойствия и уравновешенности… – проговорил генерал Потапчук, мешая в мангале угли.

– Нет, – покачала головой Лиза, – шведы – очень неуравновешенные люди. Говорят, нрав того или иного народа определяет погода. А в Швеции лето короткое и жаркое, а осень, зима, весна бесконечно долгие, ветреные, дождливые. Когда я впервые приехала в Швецию, мне казалось, что они все время ходят с шарфиками на шее, вообще не снимают шарфиков. А что до неуравновешенности, так, представьте, они могут встать ночью и заниматься бегом. Меня это поначалу даже веселило. Ночь, холод, а выглянешь в окно: по парку под фонарями кто-нибудь обязательно совершает пробежку. В шарфике, шапочке, кроссовках…

– А вы с мужем, может, тоже по ночам бегали? – спросил Потапчук, с тревогой глянув на жену, теперь вдову, генерала Чернявского. Та вроде как немного успокоилась и с интересом следила за разговором.

– Федор Филиппович, дорогой, – улыбнулась она, – я уверена, что у них, молодых, ночью были дела поинтереснее. Правда, Лизонька?

Лиза, стараясь казаться спокойной и беззаботной, кивнула.

Вадик вынес из дома гитару, все настроились спеть несколько песен. У Лизиной мамы был чудесный голос, и Федор Филиппович упросил-таки ее спеть для всех пару романсов. Лиза тоже любила петь, но так петь, как мама, она не умела. Вадик очень быстро подхватил мелодию, и в теплое, еще не усыпанное звездами летнее небо понеслась до боли знакомая Лизе с самого детства, а если учесть, что мама пела ее еще и тогда, когда Лиза была всего лишь ее клеточкой, то знакомая Лизе еще до ее рождения песня:

Восток зарей пылает,

Спит табор кочевой.

Никто любви не знает

Цыганки молодой.

Эх, нани-нани-нани-на,

Эх, нани-нани-нани-на,

Никто любви не знает

Цыганки молодой.

Подайте мне гитару,

Налейте мне вина!

Подайте мне мальчонку,

В кого я влюблена.

Эх, нани-нани-нани-на,

Эх, нани-нани-нани-на,

Подайте мне мальчонку,

В кого я влюблена.

Подали ей гитару,

Налили ей вина,

Но не дали мальчонку,

В кого та влюблена.

Эх, нани-нани-нани-на,

Эх, нани-нани-нани-на,

Но не дали мальчонку,

В кого та влюблена.

– Я вовсе не влюблялся,

Я вовсе не любил.

Я просто посмеялся,

Я просто пошутил.

Эх, нани-нани-нани-на,

Эх, нани-нани-нани-на,

Я просто посмеялся,

Я просто пошутил.

Мальчишки вы, мальчишки,

Холодные сердца!

Вы любите словами,

А сердцем никогда.

Эх, нани-нани-нани-на,

Эх, нани-нани-нани-на,

Вы любите словами,

А сердцем никогда…

Мама закончила петь и заплакала. Но Лиза даже не успела подойти к ней. Ожил ее мобильный. Из Швеции звонил Карл. Надо сказать, что она уже двое суток не могла до него дозвониться. И по правде, уже начинала тревожиться.

Лиза отошла подальше от компании и нажала кнопку ответа.