Кровь сталкера

Глеб хорошо запомнил это высказывание бизнесмена-экстремала, но заражаться вшами ему тоже не очень хотелось, поэтому он выбрал одежду почище и натянул на джинсы какие-то широченные, приехавшие, вероятно, из какого-нибудь Таджикистана хлопчатобумажные ярко-синие штаны и голубую, тоже достаточно широкую робу. Нашлась и подходящая широкополая шляпа, которую можно было низко натянуть на лоб. Это одеяние понравилось Слепому прежде всего тем, что в нем было удобно и легко двигаться. Его черные очки как нельзя лучше подходили к образу. Что же касается запаха, то Слепой обзавелся достаточно грязным пакетом, в котором лежала недопитая пластиковая бутылка пива вместе с рыбьими костями. Времени оставалось совсем немного, но таксист попался сговорчивый и довольно быстро доставил странного на вид, но отлично говорящего по-русски пассажира к музею.

Слепой отлично знал, что опытные московские водители, оценивая платежеспособность, теперь ориентируются не столько на внешний вид, сколько на правильность речи пассажира. Этим, правда, с успехом пользуются мошенники. Отрепетировав коренной московский говор, приодевшись, они каких только хитростей не придумывают, чтобы не платить не только в такси, но и в кафе, ресторанах и даже магазинах. Позвонив, помахав в окно своему «мужу», который несет деньги, бежит такая «коренная москвичка» его встретить и исчезает, растворяется в толпе.

Не заговори он с водителем интеллигентно, по-московски, тот, может, и везти бы отказался. А так у музея, пересчитав плату за проезд, лишь улыбнулся:

– Счастливого улова!

И тем самым дал понять, что принял пассажира за богатого любителя экстремального отдыха в роли бомжа и с жестянкой для подаяния.

Как рассказывал бизнесмен Прошкин, самое опасное для таких любителей приключений – не уличные бандиты или милиция, а «коллеги»-бомжи. Они очень ревностно относятся к тем, кто посягает на их территорию.

Слепой вышел из такси за полквартала от музея и, поставив свой мобильный на виброрежим, натянув поглубже шляпу, согнувшись и помахивая пакетом, направился к музею, где у входа уже маячила фигура Ганса Ларсона. Лето уже началось, а значит, начались отпуска и каникулы. И к музею подходили и одиночные посетители, и целые группы. Слепой сразу будто рентгеном просветил всех, кто остановился или проходил мимо, и задержал взгляд на мужчине, который чуть сбоку копался в мусорке. Приезжие приняли бы его за московского бомжа, но Слепой сразу понял, что этот мужик в очках, не по погоде напяливший на себя пальто и шерстяную шапочку, не бомжует, а лишь пытается изобразить бомжа.

Проследив направление его взгляда, Слепой понял, что этот лжебомж тоже внимательно наблюдает за Гансом Ларсоном. Но как только Слепой подошел поближе, лжебомж, очевидно приняв его за бомжа настоящего, недовольно покосился на него, а потом вдруг протянул ему десятидолларовую бумажку и на ломаном русском проговорил:

– Вали отсюда, иди прочь, не мешай!

Слепой взял бумажку, осмотрел, аккуратно сложил и спрятал в карман своего балахона, но уйти не спешил. Как раз в эту минуту к Гансу Ларсону подошел интеллигентного вида молодой человек в костюме и с тонкой черной папочкой в руках. Он, стрельнув из-под очков глазами, кивнул и протянул шведу папочку. Ларсон, очевидно боясь осложнений, даже не стал проверять, что в папке, достал из внутреннего кармана куртки конверт с деньгами и передал его молодому человеку. И в то же мгновение лжебомж, набросился на Ларсона, пытаясь выхватить папку. Слепой ударом кулака сбил его с ног и, заметив, что на помощь лжебомжу уже спешит некий выскочивший из машины дюжий парень, крикнул Ларсону по-английски:

– В отель, быстро!

Ганс влетел в такси первым, но когда, распахнув передние дверцы, туда же ввалился Слепой, то водитель, а следом за ним и Хелен закричали – одна по-английски, а другой по-русски:

– Куда?! А ты куда?!

Ларсон, как он ни был напуган, сообразил в чем дело, и крикнул сначала по-русски, а затем повторил по-английски:

– Этот с нами!

Хелен узнала Слепого только тогда, когда он снял темные очки.

– В отель, – попросил он водителя и назвал адрес.

Водитель что-то недовольно проворчал, но рванул с места.

Как заметил Слепой в зеркало, Ганс тут же открыл папку и они вместе с Хелен начали что-то рассматривать.

Когда они приехали в отель, охранники покосились на странную компанию, состоящую из шведа и шведки и бомжа в неприглядной на вид одежде.

Один даже решил съязвить и довольно громко бросил:

– Шведская семья…

– Что, что он сказал? – тут же оживилась Хелен.

– Он думает, что мы живем втроем, – прокомментировал Слепой. – У нас в России, если люди обмениваются парами или живут по трое, говорят, что это шведская семья.

– О! – воскликнула Хелен. – Вы совсем неправильно понимаете шведскую семью! Мы предпочитаем жить парами. А сейчас в семье очень часто главной бывает женщина. И она не допустит, чтобы жить втроем. Это не очень хорошо и для детей, и для самих взрослых людей…

– Хелен, нам нужно поскорее собираться. Нам надо поскорее ехать или лететь в Старую Ладогу, – сказал Ганс Ларсон.