Кровь тайны

Повезло? Грейс вспомнила серебристый свет вокруг нее, когда корабль начал тонуть. Сияющее лицо и глаза. Нет, это совершенно невозможно.

Когда мозгу не хватает кислорода, нейроны начинают работать, отчаянно пытаясь спастись. В результате возникают зрительные и слуховые галлюцинации. Ты же врач, Грейс. На берег тебя выбросило течение.

В таком случае ее друзья тоже должны были спастись.

Грейс прислушалась, но до нее доносился лишь рев океана и жалобы ветра, воющего в скалах. После двух неудачных попыток ей удалось встать. Мокрая одежда липла к телу, и Грейс начала дрожать. Хороший знак. Дрожь помогает телу генерировать тепло. Как и ходьба. Вот только куда идти?

Сразу же за песчаным пляжем начинался черный утес, который тут и там расцвечивали кустики пожелтевшей травы. Грейс заметила серую полоску, вьющуюся вдоль склона. Похоже на тропинку. Ладно, это потом. Пляж был усыпан деревянными обломками и высохшими водорослями. Затем ее взгляд остановился на большом куске мокрого дерева – части обшивки «Посланца судьбы».

Обхватив себя руками, Грейс побрела по песку. Камушки и обломки ракушек ранили босые ноги; очевидно, океан утащил в свои глубины ее сапоги. Ходьба помогла немного согреться, и Грейс стала двигаться быстрее. Через несколько мгновений она наткнулась на кусок корабельной палубы.

Рядом с ним лежал Фолкен.

Грейс опустилась на колени. Волосы барда прилипли к лицу, на плечах, словно церемониальный шарф, лежали водоросли. Грейс прикоснулась к шее Фолкена. Пульс был редким, но сильным. Она убрала волосы с лица, и бард открыл глаза.

– Грейс?.. – прохрипел он, и тут же у него из горла хлынула вода.

Грейс придерживала его за плечи. Когда рвота закончилась, Грейс помогла Фолкену сесть.

– Я решил, что мы утонули, – пробормотал он. Теперь его охрипший голос звучал громче. – Но это не первая ошибка в моей жизни.

Она сняла водоросли с его плеча.

– А ты можешь утонуть, Фолкен?

– Я бессмертен, Грейс, но мое тело уязвимо. Я не старею и ни разу не болел за семь столетий. Но все, что может убить человека, смертельно и для меня.

Грейс задумалась над словами Фолкена. Он родился в Малакоре и считал, что королевство пало по его вине. Она знала, что мысли об этом постоянно мучают барда. И все же он прожил семьсот лет, хотя мог положить конец своим страданиям одним ударом кинжала. Смогла бы она так долго нести на плечах столь тяжкий груз?

Все эти годы его не оставляла надежда, Грейс. Она помогала ему жить дальше. Малакор пал, но один из наследников трона выжил – твой прадед через двадцать поколений. Фолкен посвятил все свои силы сохранению линии наследников – чтобы возродить королевство.

И вот он решил, что время пришло. Вот зачем бард предпринял путешествие в Торингарт, чтобы найти осколки Фелльринга. Он хочет сделать ее настоящей королевой.

– Ты можешь встать? – спросила Грейс.

– Думаю, да, если ты мне немного поможешь.

Он протянул правую руку.

Грейс застыла, не в силах пошевелиться. Фолкен бросил на нее удивленный взгляд, а потом взглянул на свою руку. В выцветших голубых глазах появилась печаль.

С тех самых пор, как Грейс впервые увидела Фолкена, он носил на правой руке черную перчатку. Он никогда ее не снимал – именно из-за перчатки его называли Фолкен Черная Рука. Теперь перчатка исчезла. Должно быть, ее тоже утащили воды океана.

Грейс стиснула зубы, чтобы сдержать стон. Рука Фолкена была сделана из серебра.

Он сжал ее в кулак, и Грейс восхитила легкость, с которой двигались пальцы. Грейс не заметила ни одного сустава, рука была совершенно гладкой: зеркальное отображение левой, вплоть до выступающих вен. Однако Грейс не сомневалась, что она сделана из металла. Она продолжала изучающе смотреть на руку.

– Попробуй, прикоснись к ней, она теплая. – Негромкий голос Фолкена пробился сквозь ветер. – Тебе интересно?

– Да. – Она вновь опустилась на колени рядом с ним. – Можно?

Он выпрямил пальцы и протянул к ней серебряную руку, которая действительно оказалась теплой, но жесткой, как настоящее серебро. Интересно, как она действует? При помощи волшебства? Грейс попыталась представить себе, каким образом рука крепится к запястью, но между металлом и плотью шла идеально ровная линия. Кожа на стыке выглядела совершенно здоровой.

– Как?..

Бард покачал головой.

– Длинная история, сейчас у нас нет времени. Скажу только, что некромант Дакаррет решил отсечь мне руку в качестве наказания за черное деяние, которое я совершил. А потом меня пожалела колдунья и дала мне новую, чтобы я снова мог играть. – Фолкен вздохнул. – Вот только я потерял свою лютню. Столько лет с ней не расставался, а теперь ее больше нет.