Кровь танкистов

Затрещали иссушенные летним зноем чахлые кустики, несколькими тонкими ручейками потекла вниз глина, и по пологому склону шумно спустились трое. Коренастый танкист, рослый парень в крапчатом камуфляже — и безвольно обвисший на их плечах панцерман в разодранном на груди черном комбинезоне. Безвольно опущенная на грудь голова раненого со спекшимися от крови светлыми волосами болталась из стороны в сторону: немец без сознания. Осторожно опустив товарища на землю, немцы огляделись, разумеется, уделив особое внимание русскому танку.

Но стоявший с распахнутыми башенными люками dreißig vierter с закопченной кормой и откинутой кверху решеткой моторного отсека их не напугал — мало ли в округе поврежденных и брошенных экипажами танков? Все и так ясно: подбитый русский panzer из последних сил сполз в овраг, укрываясь от огня, где и застрял в грязюке. Экипаж, разумеется, сбежал, спасая свои никчемные варварские жизни от заслуженной кары носителей истинных ценностей европейской цивилизации!

Что-то со смехом сказав товарищу, «крапчатый» опустился на корточки, склонившись над оставленной гусеницей глубокой колеей, уже заполнившейся более-менее чистой водой, и принялся шумно умываться, пытаясь оттереть с закопченного лица смешанную с потом грязь. Автомат, такой знакомый Дмитрию «эмпэ», он положил на землю в полуметре от себя, видимо, чтоб не забрызгать. Какая трогательная забота о боевом оружии. Замечательно.

Танкист же, тяжело опустившись рядом с раненым камрадом, вытащил перевязочный пакет и принялся зубами раздирать прорезиненную оболочку. Автоматического оружия при нем не наблюдалось, только кобура на поясе. Что характерно, сдвинутая аж на самую поясницу. Ну, совсем хорошо. Всё, работаем. Главное, в ремень не попасть.

Отстегнув клапан кобуры, десантник левой рукой вытащил «ТТ» и взвел курок. Досылать патрон, разумеется, нужды не было — не салага-первогодок вроде. Перехватив поудобнее клинок, примерился и коротким замахом метнул в цель. Сверкнув на солнце, штык с тупым хрустом вошел в затянутую камуфляжем спину в сантиметре от ремня Y-образной портупеи, спереди на которой болтались подсумки с запасными автоматными магазинами.

Эсэсовец еще падал лицом вперед в заполненную водой колею, когда Захаров уже выметнулся из-за танка, бросаясь к танкисту, так и не успевшему ничего понять и застывшему с зажатым в руках распотрошенным индпакетом. Подскочив, десантник упер ствол пистолета в затянутую комбинезоном грудь и, не испытывая ровным счетом никаких эмоций, спустил курок. Выстрел, как и ожидалось, вышел вовсе не громким. Отброшенный пулей немец рухнул на спину; незаметное на черном фоне отверстие чуть дымилось. Размотавшийся бинт покатился по земле, и отчего-то сознание с особой тщательностью зафиксировало именно этот факт: снежно-белая полоса на грязной земле.

Переведя ствол на так и не пришедшего в сознание раненого, Дмитрий задержал палец, готовый выдавить спуск до конца. И в этот миг взгляд наткнулся на серебристые черепа со скрещенными костями на отворотах комбеза, и пистолет дважды толкнулся в ладонь.

Из-за танка показались товарищи — первым с автоматом в руках шел Фрунза; Серега и Яша держались за широкой спиной мехвода.

— Знатно ты, командир, ножичками кидаться умеешь, — уважительно пробасил Иван Федорович. — Где научился?

— Тяжелое детство, деревянные игрушки, — буркнул не расположенный откровенничать десантник, с натугой выдергивая штык и отирая потемневшее лезвие о камуфляж панцергренадера. Подумав, оттащил труп чуть в сторону, чтобы кровь не попала в воду — хотелось хоть немного умыться, пока есть время.

— Соберите оружие и документы. Яшка, лезь в танк, мне связь с бригадой нужна. Федорыч, когда поедем? А то скоро завязнем тут намертво.

— Никогда, командир, — погрустнел ефрейтор.

— Не понял?

— Накрылся дизелек, не понимаю, как досюдова дотянули. Глянь-ка вот. — Фрунза указал на искореженный закопченный бак. — Дыру видишь?

— Ну?

— Так бачок-то не осколками порвало, то в нас попали. Помнишь, после того как мы с броневиком разделались, по броне шарахнуло? Так то не рикошет был, а болванку в движок захерачили. Мелкое что-то, типа ихней «колотушки», вон, видишь след на броне? Сквозного пробития не было, конечно, но осколки в дизель попали. А сверху еще и соляром горящим залило. Не заведусь я.

— Может, попробуешь?

— Попробую, конечно, отчего ж не попробовать? Только я ведь на тракторном заводе работал, забыл? Не заведется, точно говорю. В рембат нужно.

— Та-ак… — протянул Захаров. — Отлично. Просто класс. Федорыч, я в твоих способностях нисколько не сомневаюсь и все такое прочее, но ты все ж попробуй завестись, попробуй! А я пойду с бригадой говорить, ежели наш Яшка своей шибко умной башкой рацию не расколотил.

В этот момент ветер донес нарастающий рев танковых моторов. Вскинувшись, Дмитрий переглянулся с механиком-водителем. Иван Федорович ухмыльнулся в пышные усы:

— Так это наши, сам не слышишь разве? «Три-четыре» идут, взвод примерно.