Кровь. Царство химер

— Вот так. — Томас сделал из кучки белого порошка валик длиной со свою руку и выровнял его по ширине. — Семьдесят пять процентов. Теперь уголь… — Он насыпал рядом с белым валиком точно такой же угольный. — Пятнадцать процентов. Одна пятая от количества селитры. — Разделив уголь на пять равных частей, отмел четыре в сторону. — Десять процентов серы. — Из желтоватого порошка он сделал валик, равный двум третям угольного.

— Ну, как, похоже?

— Вроде бы. Но насколько это точно?

— Сейчас и узнаем.

Он смешал все три валика. Смесь получилась серого цвета.

— Теперь надо поджечь.

Майкиль попятилась.

— Поджечь? А это не опасно?

— Поглядим. — Из смеси он выложил дорожку, встал. — Многовато, наверное… — И сделал дорожку тоньше, удлинив ее до человеческого роста.

Уильям тоже отступил на пару шагов, хотя опасался результатов поджигания явно меньше, чем Майкиль.

— Готовы?

Томас достал кресало — приспособление для высекания искр при ударе кремня о бронзовое колесико. Начал было крутить его на ладони, но рука была влажной от пота, поэтому он приладил кресало на набедренном щитке. Поджег пучок расщепленной коры.

Майкиль отошла еще на несколько шагов.

Томас встал на колени возле конца серой змейки и поднес огонек к порошку.

Вначале ничего не произошло.

Уильям усмехнулся:

— Ну-ну.

А потом порох схватился и зашипел, разбрызгивая искры. Повалил густой дым, и по тонкой дорожке побежал огонь.

— Ха! — Майкиль шагнула ближе. — Никак получилось?

Уильям некоторое время смотрел на черный след, оставшийся на плите, затем опустился на колени и потрогал его.

— Горячо. — Он встал. — Правда, я все равно не понимаю, каким образом он может развалить скалу.

— Развалит, когда мы сложим его в кожаные мешки. Он сгорит слишком быстро, мешки огня не удержат и — бабах!

— Бабах, — повторила Майкиль.

— Что-то ты все хмуришься и хмуришься сегодня, Уильям. Не устал?

— Огонь из пыли… Впечатляет, согласен. И ты узнал о нем во сне?

— Во сне.

Через три часа были набиты порохом сорок кожаных мешков. Сверху их плотно обмотали холстом. Свертки получились тяжелые, как камни. В каждом было оставлено маленькое отверстие, откуда выходила холщовая полоска, утопленная другим концом в порохе.

Томас назвал их минами.

— Отнести по двадцать на каждую скалу, — отдал он приказ. — В концы разломов уложить по пять штук, вдоль них — по десятку. Мы должны хотя бы запереть Паршивых. Солнце встанет через два часа.

Мины втиснули глубоко в разломы скал с обеих сторон от спящей Орды. Наружу вывели холщовые полоски длиной в десять футов. Предполагалось поджечь их и бежать.

Остальное было в руках Элиона.

На размещение мин ушел целый час. Небо на востоке посветлело. Орда начала просыпаться. Сотню Стражников отправили за стрелами. Если рухнувшие скалы задавят только половину вражьего войска, решил Томас, лучники помогут довершить начатое. Перебьют их, как рыбу в бочке, объяснил он.

Держа в руке последнюю мину, Томас занял наблюдательный пост:

— Все готово?

— Одну ты оставляешь? — спросил Уильям.

Томас взглянул на плотный сверток с порохом.

— Это, друг мой, запасной вариант.

Каньон был серым от Паршивых, валявшихся там во всей своей, мерзости. Сорок бойцов Томаса встали возле фитилей с кресалами наготове.

Томас зажмурился и глубоко вздохнул. Открыл глаза:

— Поджигаем на северной скале.

Позади него послышался тихий шелест. Лучник пустил сигнальную стрелу. В небо взвился огонек, оставляя за собой дымный след.

Двадцать человек стояли вместе с Томасом на выступе. Они смотрели на скалу. Ждали. Долго ждали…

Томаса начало подташнивать.

— Сколько на это надо времени? — спросил кто-то.

И, словно бы в ответ, из дальнего конца разлома в небо выстрелил огненный язык.

Взрыва, однако, не получилось. Мины вышли недостаточно мощными, чтобы разорвать обмотку и разнести крепко обнимавший их камень.

Вторая вспышка раздалась поближе. Затем еще и еще. Мины воспламенялись одна за другой, выплевывая в небеса огонь.

Но скалу они не крушили.

В каньоне завопили Паршивые. Подобной демонстрации силы они еще не видывали. Но, увы, не та это была сила, на которую надеялся Томас.

Он сунул последнюю мину в седельную сумку и вскочил на коня.

— Майкиль, отдашь приказ поджигать на южной скале. По моему сигналу. Я протрублю в рог.

— Куда ты?

— Вниз.

— Вниз, к Орде? Один?

— Один.

Он развернул коня и направил его в карьер.

Паршивые в каньоне вопили все громче. Но к тому времени, когда Томас спустился со скалы, их страх поостыл. Они увидели, что огонь, извергавшийся с высоты, никакого вреда не причинял.

Въехав в каньон, Томас на полной скорости помчался вперед. Небо было уже светло-серым. У врага сто тысяч воинов. Нет, восемьдесят, — двадцать положили вчера его люди. Но сейчас это значения не имело. Важны были только те десять тысяч, которые толпились в каньоне перед ним и смотрели, как он к ним скачет.

Жеребец перепрыгнул через валуны, служившие вчера Стражникам заграждением. Расти в пустыне деревья, и умей ее обитатели делать луки, Томаса могли бы застрелить, едва между ним и Паршивыми осталось пятьдесят ярдов.