Кровь в круге

Вильям усмехнулся и изобразил преувеличенно подобострастный кивок, отпустил Веру и ушел в дальний угол, где вышел из зала через другую дверь. Шут потащил Веру к бару, схватил ее руку и с довольным видом прижал к щеке, шепча:

— Я тебя сегодня у всех отобью, я сегодня такой смелый! И решительный, и вообще, прямо огонь, вызывайте пожарных! Я слышал запись, Шен так смеялся, — Фредди перестал кривляться и шепнул серьезнее, утаскивая Веру к бару: — Он вообще много смеется с тех пор, как ты появилась. Я доволен, мне же меньше работы, а то раньше только я мог его рассмешить, у него странное чувство юмора. Не любит мои шутки про цыньянцев, ты представляешь? А я ему говорю — какой ты, нафиг, цыньянец, ты даже рыбу сырую не ешь! Он в последнее время хорошо кушает, да? Я знаю. Я тоже хочу в гости, про твою кухню ходят легенды. Ты меня пригласишь?

— Когда-нибудь, может быть, — Вера улыбнулась и отвела глаза, она не чувствовала в себе сил закатывать банкет для новых друзей. Шут заказал вина, протянул ей бокал и улыбнулся как щеночек:

— Вера-Верочка, запиши меня на танец на Малый Осенний, а? Только теперь давай медленный станцуем, я и нормально умею, честно, ты не смотри, что у меня ноги короткие, они умеют широко шагать! Хочешь, прямо сейчас…

Центральная дверь распахнулась с грохотом, Вера жадно обернулась, надеясь увидеть министра Шена, но вошла Вильмис, зареванная, красная и опухшая, из прически выбились лохматые пряди, заколки торчали кое-как, завитые локоны потеряли упругость. Она вся выглядела так, как будто произошло что-то ужасное, и смотрела прямо на Веру, как на единственное, что вообще имеет значение.

Стало очень тихо, игроки положили карты, из боковых ответвлений зала стали подтягиваться зрители, где-то в коридоре затопали стражники, вошли и остановились с напряженным видом по бокам от двери, за ними вошла еще партия, и еще, но все они были скорее декоративным элементом, слишком красивые и без оружия.

Вильмис шла на Веру. Ее глаза сверкали безумием, руки в новых перчатках стискивались в кулаки, губы кривились злым истерическим спазмом.

Вера отставила бокал и встала ей навстречу, с удовольствием отмечая, как принцесса споткнулась об ее взгляд, теряя половину запала, но не остановилась. Фредди тоже встал, попытался взять Веру за руку, но она ее мягко убрала — ей нужны были свободные руки, она прекрасно знала, что сейчас будет, она такое видела много раз. Шут убрал руку за спину, там что-то щелкнуло, как будто взводясь.

Вильмис остановилась перед Верой, яростно глядя в глаза и часто дыша сквозь зубы, стала стаскивать перчатку дрожащими скользкими пальцами, сняла и швырнула Вере в грудь, звонким дрожащим голосом заявляя:

— Любое оружие! Сегодня в полдень!

Вера поняла, что прямо сейчас драки не будет, медленно улыбнулась и сменила позу с готовой ко всему на просто раздражающую — она смотрелась в Вильмис как в зеркало, и прекрасно видела, что поза удалась — принцессу перекашивало все сильнее, по мере того, как Вера снизу вверх перевоплощалась в ту версию себя, которую использовала исключительно для разжигания конфликтов. Вильмис следила глазами, как Вера чуть сгибает ногу в колене, проводит кончиками пальцев по бедру, останавливает руку на талии, изгибаясь в поясе, чуть поворачивая плечи, поднимая вторую руку к виску, чтобы поправить прическу, провести по камням серьги, как бы случайно по шее, лаская себя, такую совершенную напротив растрепанной и распухшей от слез Вильмис.

— Я убью тебя, — выдохнула прерывающимся дрожью голосом Вильмис, — я тебя убью, тварь, я тебя сама убью! Если меня окружают не мужчины, а тряпки, боящиеся безродному ублюдку слово поперек сказать, то я сама справлюсь. Ты тварь, я вызываю тебя на дуэль, на любом оружии, и я дам тебе три шага форы, потому что я владею шпагой, и просто убить тебя будет не честно, я дам тебе шанс. И я дам тебе выбрать любое оружие в этом мире, какое угодно, хоть алебарду, я тебя с любым убью, сука, подстилка.

Вера улыбнулась шире и медленно кивнула:

— Я выбираю револьвер.

По залу прокатился вздох, Вильмис на секунду растерялась, осмотрелась, как будто искала кого-то в толпе, кто мог бы ей подсказать, но толпа излучала яростную жажду зрелищ, Вера не отводила взгляда от Вильмис, пытаясь угадать, сколько ей лет.

«Если ее мать — старшая дочь жены Георга 15го, то это было после войны, сорок лет назад. Допустим, мать родила ее в двадцать, тогда ей тоже где-то так. Нет, меньше — толстые дети всегда выглядят старше. Девятнадцать? Восемнадцать?»

Принцесса стремительно теряла уверенность, смотрела на свою перчатку на полу, как будто только сейчас осознала, что натворила. Подняла глаза на Веру, получила многообещающую улыбку, и сразу отвела, опять стала искать кого-то в толпе.

«А в толпе-то защитников что-то не видно. Неужели ты всем и каждому тут успела нагадить, высочество?»

Зрители излучали злорадное любопытство, принцесса посмотрела на Веру и попыталась изобразить командный тон:

— Так нельзя!

— Почему? — мурлыкнула Вера, плавно пожимая плечами, — револьвер — не оружие?