Кровь в моих жилах

Сама Китти показалась за его спиной и принялась согласно качать своей серой, умной головой: все так. Светлана поморщилась — отвратительная она хозяйка. Баюшу не покормила, не напоила, даже про её естественные надобности не подумала.

— Спасибо вам, Александр Еремеевич. Что бы я делала без вас.

Он вместо гордости за признание его заслуг спросил:

— Завтракать будете? Кстати… — Он зашел на кухню — баюша тут же упала на пол без сил, изображая для Громова больную. Светлана пошла за ним, случайно сталкиваясь в дверях — он протянул ей кружку с отваром, над которым еще шел пар. Громов улыбнулся: — Богдан Семенович просил вам утром это выпоить. Клятвенно заверял, что снотворного в этот раз не мешал.

Светлана старательно принюхалась — кроме аромата шиповника ничего уловить не удалось, но она и в прошлый раз не почувствовала сон-траву. Пришлось верить начальству на слово — сейчас её заставлять спать резонов не было. Она сделала первый осторожный глоток и прислушалась к себе. Вроде, все хорошо.

Громов напомнил о себе:

— Так… Завтракать будете? Я подумал, что покормить только Китти крайне несправедливо к вам и самому себе.

Светлана рассмеялась — его шутки были просты и незатейливы, но зато они все же были. Он не сухарь, каким сперва показался ей.

В дверь неожиданно постучали, и Громов тут же подобрался, словно ожидая атаки:

— Вы кого-то ждете, Светлана Алексеевна?

— Нет.

— Пустить или…?

За дверью раздался узнаваемый голос Мишеля:

— Светлана, душа моя, открой, пожалуйста!

Брови у Громова сошлись на переносице:

— Светлана Алексеевна, мне… — Он оглядел маленькую кухоньку, на которой была только печь-колдовка, небольшой кухонный стол, холодильный ларь и шкафчики для посуды. Прятаться тут было решительно негде.

Светлана успокоила пристава:

— Мишель маг, он уже знает о вашем присутствии. Не о чем беспокоиться. — Она подошла и открыла дверь. Первое, что она увидела — огромный букет белых роз. Просто ошеломительная охапка, иначе и не скажешь. Светлана надеялась, что Мишель не скупил ради неё весь цветочный магазин или не опустошил родовую оранжерею. — Доброе утро, Михаил Константинович.

Молодой мужчина, горой возвышавшийся над букетом, расплылся в притворной улыбке — Громова он уже заметил и его домашний вид оценил.

— И вам доброе утро, Светлана! И вам, пристав, тоже, — последняя фраза прозвучала холодно.

— Доброе утро, ваше сиятельство, — отрешенно ответил Громов. Княжич уже отвернулся от него — Светлана его интересовала гораздо больше.

Охапка роз перекочевала из его рук к Светлане со словами: «Душа моя, с новым рангом, с новым чином! От всей широты души!» Душа, судя по количеству роз, была под стать его фигуре — огромная и широкая. Волков, вопреки своей фамилии, больше напоминал медведя или русского богатыря: высокий, на две головы выше Светланы, широкоплечий, притом не грузный, с тонкой, гибкой, почти девичьей талией — Светлана подозревала, что он тайком носит мужской корсет, как делали некоторые атлеты. Светлые, чуть длиннее, чем нужно по службе волосы завивались в крупные кудри, отчего Мишель больше напоминал бунтующего поэта, чем надворного советника магуправы Суходольска. Коллежского асессора он получил сразу, придя на службу, потому что у него за плечами было не только потомственное дворянство, но и Санкт-Петербуржский императорский магический университет, не оконченный по причине Катькиной истерики. Последний курс он сдавал экстерном в Москве из-за тяжелой болезни отца. Капельки дождя блестели драгоценными камнями на лепестках роз, на кудрях Мишеля и на его партикулярном платье, а ведь не отправь Богдан Семенович Светлану в неожиданный отпуск, то сегодня дежурить должна была она или, точнее, задолжавший ей Волков. Вот же балабол — он и начальство уговорил подежурить за него! Чем он подкупил Смирнова⁈

Пока Светлана пристраивала букет на кровать — больше нигде эта охапка не умещалась в её маленькой квартире, мужчины уже как уличные коты померились взглядами. К разочарованию Светланы Громов сдался первым — опустил взгляд вниз, вытягиваясь во фрунт. Еще чуть-чуть и каблуками сапог стукнет под громкое «Ваше высокоблагородие!». Может, он не разжалованный, а бывший военный? Вышел в чине поручика, тогда понятен и его возраст, и чин на полицейской службе.

Баюша за спиной Громова перестала «умирать» от ран и, подобравшись под защитой ног Александра Еремеевича поближе, принялась усиленно принюхиваться. Светлана вздрогнула: только не это. Пожалуйста, ради всех бо… Ради Бога, пусть княжич, при всех его недостатках, не окажется тем, кто принес в жертву девушку в Сосновском. Баюша чихнула и тут же упала «без сил» под тяжелым взглядом Громова. Княжич баюшу не заметил — он подался к Светлане:

— Свет моей души, прошу, не откажи мне… Будь столь любезна и прими мое приглашение: матушка тебя сегодня ожидает в гости.