Кровь времени

По какой причине Джереми укрылся во Франции накануне войны, сбежал из своей родной страны? Разыскивали ли его по обвинению в убийстве Фрэнсиса Кеораза? Или он просто хотел, чтобы соотечественники забыли о нем? Ведь это громкое дело, вероятно, сделало его печально знаменитым, а он охотно отказался бы от известности такого рода. И вот Джереми очутился вдалеке от всего — здесь, в тени старинного монастыря. С ним остался лишь дневник — последний свидетель и спутник его прошлой жизни.

Марион натянула плащ, взяла дневник Мэтсона и вышла в ночную прохладу — направилась прямиком к дому Джо.

Марион долго и решительно стучала в дверь, пока та наконец не открылась. Внутри нее все сжалось — перед ней стоял вовсе не старик, — но тут же узнала Грегуара и расслабилась. Парень виновато смотрел на нее и молчал, как и она. Дневник у нее в руках; юноша посмотрел на него, а затем перевел взгляд на ее лицо. Наконец она спросила:

— Он здесь?

Грегуар оставался невозмутимым; потом отступил назад, освобождая проход. Когда Марион оказалась внутри, юноша ответил:

— Джо здесь нет, он наверху, в аббатстве. — Он произнес это очень спокойно, в голосе ни беспокойства, ни страха.

— Я прочла его до конца, — тихо сказала Марион, кивая на дневник.

— Мы так и думали.

Марион внимательно рассматривала гостиную, как будто пришла сюда в первый раз: искала какую-нибудь деталь, знак, который позволил бы ей лучше понять личность старика — того, кем стал Джереми Мэтсон за все эти годы.

— Теперь у него почти нет акцента, — заметила она вслух.

— Он живет во Франции очень давно…

— И совсем не выглядит на свои годы.

Грегуар поднял брови, явно смущенный.

— Послушайте… — начал он, — я хотел бы извиниться за то, что случилось сегодня днем… Я не собирался причинять вам вред. И подумать не мог, что все так обернется. Просто хотел взять книгу. Вовсе не планировал сталкиваться с вами и…

— Проехали, Грег. С годами ты поймешь, что приходится отвечать за свои поступки независимо от их последствий. Бывают случаи, когда неплохо бы, нет… необходимо вспомнить об этом заранее.

Начиная просить извинения, юноша явно не ожидал, что ему будут читать нотации; он насупился и скрестил руки на груди. Видя это, Марион воздержалась от заключительного замечания — от их столкновения физически больше пострадал сам Грегуар.

— Если я не помешаю, я останусь и подожду, пока он вернется с концерта, — сказала она.

— На самом деле он предполагал, что вы придете с ним поговорить — этим вечером или завтра с утра. Его нет в концертном зале, он на крыше. Я объясню вам, как туда пройти.

Грегуар подробно описал ей дорогу и проводил до входной двери.

— И последний вопрос, — решилась Марион, — почему Джереми оставил свой дневник среди книг в библиотеке Авранша?

Грегуар нахмурился.

— Джереми? — повторил он. — Джереми Мэтсон? Он вовсе не оставлял свой дневник в Авранше…

— Как… ведь именно он…

— Мэтсон исчез в тысяча девятьсот двадцать восьмом году.

Марион покачала головой.

— Нет, Мэтсон… Подожди секунду. Джо и есть Джереми, он что, тебе об этом никогда не говорил?

Грегуар взглянул на нее так, как если бы она нанесла ему худшее из возможных оскорблений.

— Что вы такое говорите?! Разве вы не знаете? Джереми Мэтсон исчез в марте двадцать восьмого года. Его тело так и не нашли. Джо — это не Джереми. — Внезапно он хлопнул себя по лбу. — Так вы еще не знаете, да?

— Не знаю чего?

— Кто он на самом деле.

52

Грегуар оперся плечом о входную дверь.

— Так вы не знаете, что случилось той ночью? — настаивал он.

Сердце Марион забилось сильнее, готовое выскочить из груди. Ее жизнь оказалась связанной с этой историей теснее, чем она рассчитывала. Теперь это уже не просто чтение чужого дневника, как раньше, — это реальность, и частью ее является она сама.

Грегуар начал рассказ:

— Прежде чем исчезнуть в ту ночь, Джереми Мэтсон действительно позвонил в полицию и объяснил, где находятся тела сына Кеораза и гул. Полицейские пробрались туда и обнаружили все в таком состоянии, как описано в прочитанном вами дневнике. За исключением одного: ребенок не погиб. Он сидел в углу — еще живой. В этой суматохе Мэтсон совершил ошибку: убежденный, что гул убила ребенка, не стал как следует проверять его состояние. На самом деле к моменту появления детектива мальчик был без сознания, но живой. Он очнулся незадолго до того, как на место прибыла полиция.

Марион прижала дневник к себе.