Кровь вторая. Орда

Проём был пуст. Вернее, он, представлял из себя, неописуемой яркости, огромное пятно света, за которым, ничего невозможно было разглядеть и Райс поняла, что никто к ней не войдёт и это, просто приглашение выйти. Царская дочь, медленно вылезла из шкур и прикрывая глаза ладонью, вышла в нестерпимо болезненный внешний мир, резавший глаза до головной боли и навалившийся, оглушающим гулом птичьего ора, на бедные уши.

Выйдя из бани, пленница ещё долго щурилась и прикрывалась, пока не смогла различить сквозь пелену слёз, хлынувших в глаза, трёх вековух, стоящих перед ней. Одетые во всё белое, с седыми, как снег, распущенными волосами и длинными белыми посохами в руках, они стояли молча и внимательно смотрели на голую Райс, как будто, чего-то ожидая.

Зрение постепенно обвыклось. Хоть и приходилось, всё ещё щуриться, но ярица, уже могла их разглядеть детально. Вековухи стояли хмурые, если не сказать злые, но её это, почему-то не встревожило.

— Сколько времени я просидела взаперти? — неожиданно спросила Райс, измождённым голосом, лишённым какой-либо интонации.

Ей ответили, но не сразу, а через довольно длительную паузу.

— Сколько положено. Две седмицы.

— Всего две седмицы? — тут же взорвалась в изумлении, в первом эмоциональном проявлении, бывшая узница, которая была уверена, что просидела там, не меньше двух лун.

Но вместо того, чтобы ответить на её экспансивную реакцию, одна из вековух, задала встречный вопрос, жёстко и зло:

— Что ты решила?

Царская дочь, тут же осеклась, даже дёрнулась, будто от пощёчины, не понятным образом успокоилась и ответила первое, что пришло ей на ум, даже удивившись сама себе:

— Мне надо учиться. Очень многому надо учиться. Я ещё, ни к чему не готова.

Эх, знала бы тогда Райс, что ответь она, как-то по-другому, может быть, тогда, всё для неё и закончилось бы.

Голая, измождённая девка уронила голову, потупив взгляд и увидела, как к ней босыми ногами, подошла одна из ведьм, ведуний или колдуний, для неё они были, «всё в одном мешке», рыжая их не различала. Вековуха, погладив мученицу по голове, что-то воткнула ей в волосы. Это было последнее, что Райс запомнила…

Глава вторая. Она. Круг второй

Царская дочь, буквально вырвалась из цепких щупалец жуткого сна, где какие-то сволочи, топили её в поганой лохани, до верха полной нечистот. Рыжая, резко распахнула глаза в ужасе, задерживая, как и во сне, дыхание, в панике озираясь по сторонам.

Какое-то время, глаза, отключившись от ничего не понимающего сознания, лихорадочно метались и выхватывали отдельные фрагменты нереального окружения, которые никак, как в испорченной мозаике, не складывались у неё в голове, в полную и целостную картину.

Бревенчатый потолок, через щели которого проникал слабый свет, земляные стены и море нечистот, с кишащей белой коркой на поверхности, в котором она болталась, по груди. Распахнутые глаза защипало, и они тут же ответили защитной слезой. Одуревшая девка, учащённо задышала одним ртом, тут же сглотнув, рвущуюся наружу, рвотную массу и опять задержав дыхание, крепко зажмурила глаза, от чего, по щекам выкатилось две слезинки.

Ярица, мысленно приказала себе успокоиться и не открывая глаз, не дыша, прислушалась к ощущениям. Первое, что она осознала — тугое и противное, жужжание полчища мух. Второе, то, что жижа, в которой она стоя плавала, была противно тёплая. Подрыгала в разные стороны ногами, дна, под которыми, не ощутила, лишь нащупав сзади склизкую, отвесную, глиняную стену.

Тело, как бы висело в этой жиже, не опираясь на дно. Под грудями, почувствовала широкий пояс, который был, похоже, привязан где-то вверху и не давал опуститься, в копошащуюся жижу, ниже того уровня, на котором она находилась. Руки, тоже были привязаны где-то вверху, но по ощущениям, некрепко.

Райс вновь задышала ртом, закупорив нос, хотя вонь и без этого пронимала до самых мозгов. Задрала голову вверх и осторожно раскрыла глаза. Руки привязаны не были, они, просто, были вдеты в кожаные петли и висели на запястьях. Мученица, медленно вынула из петли, сначала одну руку, затем другую и закрыла лицо ладонями, мелко задышав, будто ладони, могли служить фильтром для «ароматов» выгребной ямы, а то, что она сидела именно в ней, Райс уже догадалась.

Рыжая никуда не могла смотреть, ни о чём не могла думать, так как, всё её существо, отчаянно боролось с собственным желудком, во что бы то не стало, просившимся наружу. Наконец, желудок победил, выплеснув из себя всё, что смог и даже, после этого, ещё пытался выдавить то, что уже не выдавливалось.

После того, как её вырвало, голова пошла кругом, но задышала она ровней, наплевав на вонь и впервые, злобно, закипая лютой ненавистью ко всему на свете, готовая порвать каждого опарыша, возящегося вокруг, нормально осмотрелась.

Медленно обведя взглядом отхожую яму с права на лево, Райс упёрлась ошарашенным взглядом, на ещё одну горемыку, такую же девку, как и она по возрасту, висевшую в двух шагах левее и сплошь облепленную зелёными, жирными мухами.