Кровь за кровь

Но есть такая категория граждан, которая редко выходит из колеи, проложенной судьбой.

Они бегут вдоль полос, и те, которым выпала белая – совершенно уникальные счастливцы, родившиеся с серебряной ложкой во рту. Эти эфирные создания, чаще всего богатые и пустоголовые, понятия не имеют, что такое трудности, не задумываются о смысле жизни и считают житейские блага само собой разумеющимися. Они легко рождаются, легко живут и легко умирают, не оставив ни малейшего следа ни в памяти человеческой, ни в информационном поле Земли, где хранится мудрость веков – ноосфере, как назвал этот пока недоказанный феномен академик Вернадский. /Если я не ошибаюсь; возможно, и какой-то другой яйцеголовый умник – из тех, кто придумал атомную бомбу, смертоносные вирусы и генную инженерию, Голгофу человечества в двадцать первом веке… черт бы их всех побрал, этих сдвинутых по фазе гениев!/ Однако самый интересный подвид человека мыслящего – это те, которые передвигаются по черным полосам. У меня язык не поворачивается назвать их придурками, так как нельзя изгаляться над убогими и сирыми. Загнав себя на эту мрачную стезю, они с удивительной настойчивостью бегут по ней до самого финиша, не делая даже попыток свернуть в сторону, при этом чаще всего занимаясь самоуничижением и дураковалянием, заключающимися в полной покорности судьбе и ничегонеделании. Нет, они не увиливают от работы; наоборот – пашут, как ломовые лошади, надрывая мышцы и сухожилия, изо всех сил стараются выбраться из нищеты и достичь прочного общественного положения.

Но редко кто решается резко поменять направление бега, чтобы двигаться хотя бы поперек полос.

Я принадлежу к большинству. Глупому большинству, которое метется поперек полос со скоростью гоночного авто, пытаясь разглядеть в конце тоннеля не привычную серятину, а яркое солнечное пятнышко. Ну какой бес меня дернул принять предложение Плата!? Чего мне не хватало? Жил спокойно, никто меня не кантовал, голодным и раздетым не ходил, имел у бармена Жоржа неограниченный кредит, с девушками тоже особых проблем не было. По идее, после госпиталя и демобилизации я жил на крохотном белом плацдарме, хотя и не осознавал этого. Увы, прозрение обычно приходит слишком поздно…

Разбудило меня настойчивое дребезжанье дверного звонка. С трудом разлепив веки, я посмотрел на часы. Плат и Маркузик обещались появиться в офисе не ранее десяти, а сейчас было всего лишь полдевятого. Неужто новый клиент? Что-то в последнее время они начали к нам ходить косяками…

С такой благой мыслью я протер глаза и пошел открывать.

Физиономия, которую я узрел через глазок, доверия мне не внушала. Было в ней что-то такое… эдакое… трудно объяснить, ей Богу. Дедушка Холмс рассказывал своему летописцу доктору Ватсону, что обычно профессия накладывает на человека неизгладимый отпечаток. С этим утверждением можно соглашаться, можно оспаривать, но то, что у двери нашей конторы торчал мент в штатском, я практически не сомневался.

Ищейка, она и есть ищейка, даже если ее нарядить в костюм от известного кутюрье и обуть в лаковые штиблеты. Правда, тип, нарушивший мой мирный сон после трудов праведных, был одет в мятую куртку, не очень свежую рубаху и брюки, которые он, наверное, позаимствовал у дедушки, потомственного пролетария и ярого поборника коммунистической идеи. Его тяжелый и даже сонный взгляд сытого удава давил на дверь с такой силой, что я поторопился ее открыть, чтобы она случаем не рухнула и не погребла под своей тяжестью свежеиспеченного детектива Сильверстова.

– Вы кто? – довольно грубо осведомился тип, неторопливо осмотрев меня с головы до ног.

Конь в пальто, хотел ответить я пошлым штампом, но благоразумно сдержался, имея определенный опыт общения со стражами порядка.

– С кем имею честь? – Моей галантности мог бы позавидовать любой дипломат.

– Капитан Жердин, уголовный розыск.

– Сторож Сильверстов. Вы по делу или как? – Я прикинулся простаком и валял ваньку.

– Где начальство?

– Они еще почивают, – сказал я с великим почтением.

– Неплохо устроились… – буркнул себе под нос капитан. – Когда открывается эта шарашкина контора?

– Думаю, к десяти подгребут.

– Это поздно. У них есть домашние телефоны?

– А как же. У меня записано…

– Вызывай. Самого главного. И чтобы он был здесь через двадцать минут!

– Слушаюсь, гражданин начальник!

Моя последняя фраза вызвала у бравого мента определенный подозрения и он посмотрел на меня так нехорошо, что будь я и впрямь сторожем, у меня бы коленки задрожали. Но я таращился на него с таким глупым видом, что он успокоился и мы прошли в кабинет, где я начал усердно накручивать телефонный диск.

– Алло! Сергей Александрович? Извините, что беспокою в такую рань… Как кто? Сторож Сильверстов.

– Ты чего придуриваешься? – недовольно спросил Плат.

– Сергей Александрович, тут к вам пришли… из милиции. Уголовный розыск. Просили, чтобы вы были через двадцать минут.

– Сильвер, ты не шутишь? – сонные нотки в голосе Плата вмиг исчезли и им на смену пришли ржавые звуки – словно у моего друга запершило в горле.

– Никак нет!