Кровь за кровь

— Ну что же, будешь Витька-Спортсмен… Вот тебе и кликуха! Чем плоха? Так что с тебя пайка сахара причитается!

Виктор подозрительно взглянул на него, ожидая подвоха.

— Или тебе кликуха не по нраву?

— Да нет, вроде ничего… — проговорил Виктор не совсем уверенно, а потом встал и принес три кусочка сахара.

— Это хорошо, что долги сразу отдаешь, — одобрительно сказал Кешка-Рысь. В это время раздался глухой стук в дверь.

— Баланда пришла! — воскликнул молодой парень, у которого левая рука, поврежденная чем-то, была несколько короче, чем правая, и сильно высохла. Как понял Виктор позднее, это был выборный дежурный по камере, та& называемый «шнырь», в обязанности которого входило убирать и мыть камеру, раздавать пайки хлеба и сахара, а также ложки, именуемые «веслами». За поврежденную руку он был прозван «крылатым». За работу по камере он получал от каждого полкусочка сахара и жил довольно сносно, меняя его на то, что ему нужно. После его призыва около «кормушки» выстроилась очередь, а верхушка, или так называемые «шерстяные», уселись за стол. Дежурный получил на всех пайки и для стола девять порций баланды, и только после этого стали получать остальные. Виктор получил свою порцию баланды или, как ее здесь называли, «суп из рыбьих глаз», пристроился на своем лежаке и быстро разделался с ней. Оставшийся хлеб уложил в свой узелок, затем снова улегся и попытался уснуть… И сразу же Виктор увидел Марину, она прикоснулась к нему своими нежными губами.

— Маришенька, милая! — воскликнул Виктор, оглядываясь по сторонам и убеждаясь, что находится в своей комнате. — Ласточка моя, я так соскучился по тебе! Не уходи от меня, побудь рядом со мной!

Виктор целовал ее руки, губы, волосы и смотрел во все глаза на Марину, которая молчала и только, улыбаясь, гладила его голову, а глаза оставались печальными…

— Ну почему ты молчишь, Мариша? Как ты прекрасна! Как прекрасны твои волосы… Подожди… они так быстро отросли? — воскликнул Виктор, только сейчас обратив внимание на то, что волосы Марины были такими же, какими они были в их первое знакомство. — Как быстро они растут у тебя!

— Ладно, Витюша, пошли на прогулку! — сказала Марина каким-то чужим голосом.

— На какую прогулку?

— На прогулку! — закричала Марина, и Виктор открыл глаза…

Дверь в камеру была открыта, и все обитатели камеры выстраивались в проходе. Вскоре их повели по коридорам и лестницам, но на этот раз путь их лежал наверх, где находились прогулочные дворики. Они были небольшими: десять в длину и пять в ширину. Посередине дворика, напоминающего собой большую комнату без окон и без крыши, которую заменяла сетка из толстой арматуры, стояла небольшая скамейка. По краю стены, наверху, ходил надзиратель, толстый, добродушный — то ли узбек, то ли казах. Наверху, вдали, виднелись вышки с охранниками. Время прогулки использовалось по-разному: кто просто ходил вокруг скамейки, разминая затекшие мышцы ног, некоторые старались принять воздушные ванны, оголившись по пояс, а были и такие, кто использовал это время для подвижных игр, среди которых был и футбол — в качестве мяча использовался набитый тряпками носок. Сначала Виктор присматривался ко всем разнообразным занятиям, не зная, к кому примкнуть, но потом у него созрело решение использовать этот прогулочный час для интенсивной разминки на воздухе, а по утрам регулярно заниматься физзарядкой. Не обращая внимания на ехидные реплики и насмешки с разных сторон, Виктор с огромным удовольствием стал делать различные упражнения, сетуя только на то, что не сразу сообразил этим заняться. По застоявшимся мышцам сильнее побежала кровь, и вскоре на лице выступило несколько капелек пота…