Кровь за кровь

И он, несмотря на то что хотел ополоснуть только лицо, быстро скинул одежду и, забравшись в огромную ванну, в которой можно было вытянуться во весь рост, начал наполнять ее водой. До этого он единственный раз видел ванную комнату. Это было в Петрограде, когда он совершенно случайно попал на одну студенческую вечеринку. Владелец был из разорившихся дворян, и эта квартира — единственное, что осталось из их прежней роскоши. Увидев ее впервые, Сергей едва не спросил: для чего сделано такое огромное, неудобное для стирки корыто? В нем же невозможно стирать! Но кто-то из домашних сконфуженно заметил: «Вы уж извините, пожалуйста: вода — только холодная… Гришка-истопник напился в стельку и не растопил печь под баком… Вы уж ополоснитесь как-нибудь или мокрым полотенцем протритесь». Радушные, интеллигентные хозяева были уверены, что Сергей заглянул в ванную комнату не из любопытства, а чтобы умыться с улицы…

Странно устроен человек: появится что-либо новое, весьма удобное для жизни изобретение — начинается его охаивание, но проходит какое-то, часто не очень продолжительное, время, и те же самые люди начинают воспринимать эти изобретения как само собой разумеющееся, обычное, то есть свыкаются настолько, что даже начинают не замечать этого. Так и с ванной: тогда это было предметом роскоши и ванную комнату могли себе позволить только весьма обеспеченные люди, а кого сейчас удивишь ванной?..

Когда Сергей вдоволь намылся в ванной, Ванда была дома и быстро, но не суетливо накрывала на стол.

— А папа ушел по делам! — заявила она, едва Сергей появился на пороге гостиной.

— Надолго?

— На часок примерно. Велел не дожидаться его, ужинать…

— А вы… вы очень голодны?

— Нет, а что? — с хитринкой улыбнулась девушка.

— Я подумал, что, может, вы мне лучше город покажете? А к тому времени и Ян Маркович вернется…

— С большим удовольствием! — воскликнула Ванда и тут же, внимательно посмотрев на него, смущенно проговорила: — Вы не обидитесь, если я вас попрошу об одном одолжении?

— Не обижусь! — ответил Сергей, недоуменно пожав плечами. — О каком одолжении идет речь?

— А вы можете обещать, что выполните его, ни о чем не спрашивая?

— Хорошо, обещаю, если это в моих силах…

— Отлично! Ждите здесь, я сейчас! — Она быстро вышла из комнаты.

«Интересно, что за одолжение? Вероятно, куда-нибудь попросит сопровождать ее… Под любым предлогом этого необходимо избежать!» — решил Сергей, но все оказалось гораздо проще.

— Вот, пожалуйста, наденьте этот пиджак вместо вашего кожаного. — Ванда протянула ему добротно пошитый из хорошего сукна пиджак в тонкую Светлую полоску. — Я очень вас прошу. — Она умоляюще взглянула ему в глаза.

— Хорошо, я выполню вашу просьбу, но вы должны мне объяснить свой… — Он замялся, не желая обидеть ее, но не смог найти подходящей замены этому слову.

— Каприз, вы хотели сказать? Это не каприз, уверяю вас. Ну, хорошо! Городок у нас маленький, все или почти все — на виду… Все знают, что у меня есть брат, а вы даже чем-то похожи, по крайней мере ростом…

— Так это его пиджак! — догадался Сергей и рассмеялся. — Хорошо, побуду немного вашим братом. — Он решительно взялся снимать свой, но, взглянув на Ванду, покраснел.

— Я вас у входа подожду, — догадливо бросила она и вышла.

Переложив пистолет в новый пиджак, сунув туда же свой мандат, он аккуратно повесил кожанку на спинку стула. В прихожей остановился перед зеркалом и пригладил гребешком еще не совсем просохшие волосы. «Как все-таки одежда меняет человека! — мелькнуло у него. — Вылитый буржуй! Да, ладно!» — Махнув рукой, он вышел из дома…

Они долго шли молча по вечернему городу. После Москвы и Питера он казался Сергею маленьким, низеньким, малопривлекательным. Каких только стилей строительства нельзя было встретить в нем: строгая готическая остроконечность и экзотика ажурных восточных мотивов, богатое великолепие лепнины ампира и эклектические потуги местных купчишек, пытавшихся недостаток вкуса заполнить тугим кошельком. Сергей с явным Интересом смотрел по сторонам. Это не ускользнуло от внимания Ванды.

— Вероятно, после столицы все здесь кажется серым, захолустным?

— Вначале — да, — после некоторого замешательства произнес он. — Но сейчас я даже ощутил здесь уют и покой.

— Хотя мне и кажется, что вы сказали это из любезности, но мне приятно это слышать. — Посмотрев на Сергея, она тут же опустила глаза вниз. И они снова надолго замолчали.

Странное и непонятное беспокойство ощущал Сергей, шагая рядом с этой длинноногой, красивой девушкой. Это беспокойство волновало его, заставляя учащенно биться сердце. Словно почувствовав его состояние и не желая заострять на нем внимание, Ванда спросила:

— Сережа, расскажите мне о Москве… Что изменилось? Как люди? Мы так давно там не были… Где бывали, что смотрели?