Кровь за кровь

— Если бы просто погиб. — Остановившись перед массивной бронированной дверью, Воронов поднес руку к кодовому замку, но клавиши не нажал, а посмотрел гостю в глаза. — Он выпил бутылку технического спирта и сунул голову в индукционную печь. А там знаешь, температура какая? Пришлось придурка в закрытом гробу хоронить. Это я к чему? Ах да! Мы об ответственности говорили. И теперь, Антон, ты тоже к нашим секретам приобщен. Видишь, я при тебе дверь открываю…

Пальцы Воронова медленно прошлись по панели. В какой-то момент Переверзин испытал острое, почти непреодолимое желание крикнуть, что он не желает ничего знать, не собирается ни во что вникать, а прямо сейчас уйдет и забудет все, что успел увидеть и услышать. Но было поздно. Во-первых, он уже знал слишком много, чтобы его оставили в покое. Во-вторых, Переверзин никогда не простил бы себе, если бы проворонил такую возможность разбогатеть и войти в круг по-настоящему деловых людей, которым всегда втайне завидовал.

— Открывай, — произнес он слегка осипшим голосом.

— Тогда милости прошу. — Воронов толкнул дверь. — Покажу тебе наши печи.

Перешагнув порог, Переверзин почувствовал, как его лицо обдало жаром. Словно он в пекло вступил. По собственному желанию.

5 декабря. День. Компания «Бизнеском»

Еще никогда понедельники не казались Николаю Рахманову такими длинными. Он весь измаялся, бродя по холлу, где выпала его очередь дежурить. Сидя в комнате отдыха или за мониторами, можно было хотя бы развлечься пасьянсом или даже фильмец какой-нибудь украдкой посмотреть. В холле строго-настрого воспрещалось пялиться в мобильники и планшеты. Рисковать работой Николай не мог. После инцидента с Романом его невежливо попросили из «Спорт Лайф», сославшись на пункт договора, где сказано, что сотрудник компании не имеет права причинять клиентам физические увечья.

«Он же сам сказал, что попросил провести показательный бой», — защищался Николай.

«Это не имеет значения, — сказали ему. — А вдруг бы этот Бородин передумал и обратился в суд? Нет, мы не можем рисковать. У нас репутация».

Иными словами, у Николая Рахманова репутации не было. Плюнув, он забрал зарплату и ушел. Теперь у него оставалось только место в «Бизнескоме». Если и его потеряешь, то останешься на мели. Такого Николай позволить себе не мог. Да, раньше он был полным разгильдяем, но в последние годы взялся за ум и остепенился.

Хотелось в это верить. Потому что в противном случае оставалось махнуть на себя рукой и катиться по наклонной.

«И почему я всегда влипаю в разные истории? — угрюмо размышлял Николай, расхаживая по блестящему мраморному полу с отражениями окон и светильников под ногами. — Другим как-то все сходит с рук, они выпутываются и выкручиваются, а у меня не получается. Это я глупый такой или просто невезучий?»

Свое главное крушение Николай потерпел в Албене, когда потерял Алену. Получилось бы у него все исправить, если бы не паскудник Рома? Вряд ли, учитывая постоянные обломы, преследовавшие Николая всю жизнь. У него все шиворот-навыворот, через пень-колоду. Какого черта он поперся тогда пить, когда нужно было просто пересидеть где-нибудь, успокоиться и отправиться к Алене с извинениями? Нет, его, видите ли, на подвиги потянуло. Как обычно. В мирной жизни и на войне. Неисправимый он, Коля Рахманов. Безнадежный.

Прохаживаясь, Николай не забывал следить за порядком и просто наблюдать за посетителями. Обычно в компании толклось много народу, но никто из посетителей не представлял угрозы. Ни серьезные урки, ни шпана, ни просто аферисты или мелкие воры сюда не совались. Вид двух или трех охранников внизу сразу давал понять, что ловить здесь нечего. В службу безопасности «Бизнескома» принимали не просто быковатых качков, а серьезных бойцов, прошедших огонь, воду и медные трубы, или что там еще. Николай подходил по всем параметрам.

Не считая моральных качеств.

Не годился он в секьюрити. Скучно ему было. Тошно.

Развернувшись возле уголка отдыха с пухлыми диванами и креслами, он отправился в обратном направлении. Возле панорамного окна с видом на парковку он задержался. Этот участок холла не просматривался ни через камеры, ни от стойки рецепции. Здесь можно было достать из внутреннего кармана пиджака заветное фото, покрытое ламинированной пленкой. На фотографии, слишком большой, чтобы помещаться в бумажнике, была запечатлена Алена. В своем коронном, слегка выцветшем зеленом купальнике с тесемочками-бантиками.

Как в сказке. Дерни за веревочку, она и откроется.

Николай бережно спрятал реликвию и пошел дальше. Он знал снимок до мельчайших деталей, но одного взгляда на него было достаточно, чтобы мысленно воскресить прошлое.

Безвозвратно утраченное прошлое с его возможностями.