Кровь Заката

Раньше я думала, что у Циалы и Эрасти все было очень просто. Он полюбил. Она тоже, потом она стала его толкать к власти, он не захотел, она его предала и в меру своих сил и понимания насладилась плодами предательства, показавшимися ей вкусными. На деле же все оказалось еще горше. Циала была с Проклятым несколько лет, и каждый год для него стоил тысячелетия на Дне Миров. Я не знаю, как он не сошел от этого с ума и не возненавидел всех и вся. Потом она его предала окончательно, а он все равно ждал, но вместо Циалы пришла я, в которой течет… Только Великий Дракон знает, какая часть крови Циалы течет во мне. Для Эрасти я была чужой и далекой, но только от меня он узнал, что все кончено. Потому что считал ее предательство очередной уверткой, ждал, что она опять вернется, чтобы предъявить новые требования. И он хотел этой встречи. Он молился на эту дрянь, а я стала вестницей ее смерти. Вместо пусть злой, пусть жестокой, но богини – известие о кончине пожилой женщины, причисленной к лику святых за свое предательство.

Зря я ему рассказала все и сразу. Поглупела, видимо! А что было бы, если б я ждала Рене, а пришел Шарль и рассказал о том, что… Да ничего бы не было! Постыдного и подлого Рене не совершил бы никогда, а, узнав о его гибели, я бы вряд ли впала в летаргию. Я бы или отомстила, если б было кому, или исполнила то, что не сделал он, а потом не мытьем, так катаньем отделалась бы от своего бессмертия. Собственно говоря, так я и поступлю. Если Эрасти не очнется, я уйду из этого сада и скорее всего сложу свою разноцветную голову, только вот толку никакого не будет.

Я должна разбудить Проклятого, вырвать его из лап давным-давно умершей стервы, но это куда труднее, чем прикончить присосавшихся к Шани Гардани финусов. Те были настоящим, а совладать с настоящим проще, чем с прошлым. И потом… Потом я не хотела бросать его среди цветущей сирени и отчаянья. Рене бы точно не бросил, он бы смог найти слова, дал бы ему пощечину, в конце концов, не знаю что, но сделал бы… Астени тоже бы достучался. По-другому, спокойно, ласково, но заставил бы выслушать, очнуться, вновь стать самим собой. А я могла только злиться и при этом бессловесно плакать вместе с ним. И конца этому не было…

2862 год от В.И.

Вечер 11-го дня месяца Зеркала.

Тагэре

За высокими березами погас последний луч, небо на западе еще отливало тревожной желтизной, но над головой уже проступили фигуры созвездий. Сола ждала, хоть и понимала, что Шарль придет не раньше полуночи. Все было готово. Ее искать не станут – она возвращается в монастырь по приказу бланкиссимы, а в Тагэре отныне будет другая сестра. Если бы не письмо, привезенное невозмутимым Муланом, герцог вряд ли бы решился на побег, но Сола не могла больше оставаться в замке и не могла возвращаться в обитель, потому что была беременна.

Когда она это поняла, ее охватил ужас, связанный с восторгом. Она была счастлива, что родит Шарло ребенка, но не знала, что ей делать. Сола тянула, сколько могла, к счастью, плохо ей не было, наоборот, она стала еще прелестней. Люди Шарля не уставали ворчать на того негодяя, который загнал такую красоту в монастырь, она же, как всегда, терялась и краснела, чем доставляла огромное удовольствие местным юбочникам и кумушкам. А ночами их любовь становилась все неистовей. Соланж знала, что в ее положении предписано воздерживаться, но не хотела превращаться в еще одну Эстелу, тем более ни на ней, ни на ребенке ее ночные безумия не сказывались. В конце концов Шарль все понял сам. Свободный монашеский балахон с верхними накидками скрывал бы ее тайну еще пару месяцев, но герцог видел ее без балахона, и у него уже было пятеро детей.

– Нет, ты меня в гроб вгонишь. – Сола вжала голову в плечи, не смея даже дышать, а Тагэре отстранил ее от себя, внимательно рассматривая, и, убедившись в правильности своих подозрений, добавил: – Сначала не сказала, что ты девица. Теперь скрываешь, что, скажем так, толстеешь. Сколько месяцев? Четыре, пять?

– Четыре с половиной.

– Так, и что делать будем?

Если бы она знала…

В эту ночь Шарло был с ней удивительно нежен, а когда пришла пора расставаться, попросил ни о чем не беспокоиться. Это его дело, это его ребенок, и он что-то обязательно придумает. И придумал. Он отвезет ее в Ланже, где комендант женат на его кормилице, они обо всем позаботятся. Он будет приезжать, надо только устроить так, чтобы ее исчезновение никого не удивило и не заинтересовало, и он это сделает. Старая Жанна, если что, выдаст ее за свою вдовую племянницу, а смена одежды и прически, не говоря уж о беременности, меняют любую женщину. Ну, а когда ребенок родится, придется решать уже все сразу.