Кровь Земли

— Ты можешь помыться в ванной в передней части дома или в кухонной раковине, а затем отдохнуть в гостиной. Фион сказал…

Эйслин уперла руки в бока.

— Фиона здесь нет. С кем ты связан? С ним или со мной? — она нетерпеливо выдохнула. — Я все проверила. Думаю, там безопасно. Кроме того, мне действительно нужно пойти на чердак и посмотреть на Гвидиона и Брана.

— Мы сами это сделаем, — вмешалась Белла. Она клюнула Руна в висок. Волк сощурил янтарные глаза. Он выглядел так, будто хотел что-то сказать, но Белла снова клюнула его. Волку ничего не оставалось, кроме как развернуться и побежать по коридору.

Эйслин окутала себя защитным заклинанием, на всякий случай. Когда она заглянула внутрь себя, выискивая силы, то не удивилась, обнаружив, что они практически иссякли. Ей нужно было отдохнуть и подкрепиться. Девушка осторожно зашагала по коридору вслед за Руном и Беллой. Защита Фиона на двери чердака не пострадала. Заклятье было слишком сложным, чтобы разобрать все на части, поэтому Эйслин сосредоточилась только на той, которая удерживала дверь запертой. Тяжело дыша, она, наконец, открыла дверь для животных.

Ее зрение затуманилось от усталости, руки дрожали.

«Мне нужна еда, прежде чем я займусь защитой спальни».

Эйслин вернулась на кухню, встала перед банками и отправила в рот сухофрукты и орехи. Открыв кран на кухне, она выпила немного воды. Эйслин уже собиралась вернуться в холл, когда Рун с Беллой вбежал в кухню.

— Ну? — она посмотрела на них.

— Мне они кажутся такими же, — ответил Рун.

— Да. Живы, но одновременно мертвы. Мы тоже проголодались, — добавила Белла.

— Если ты сможешь отпустить меня ненадолго, то я хотел бы поохотиться, — Рун поджал хвост.

— Конечно, — Эйслин махнула двумя руками, словно выгоняя его. — Со мной все будет хорошо. Все, что я собираюсь делать, — это спать.

Она поплелась по коридору, потянувшись к заклятью, удерживающему дверь спальни закрытой. К счастью, Фион использовал такую же магию, так что ей не потребовалось много времени, чтобы разобрать ее, как первую. Взгляд Эйслин перебегал с ванны на кровать. В конце концов она решилась на компромисс и взяла полотенце из ванной, чтобы не испачкать простыни кровью.

Эйслин расстегнула брюки и спустила их по бедрам. Ее глаза расширились от количества крови, запятнавшей ткань, но затем она напомнила себе, что кровавые раны почти всегда выглядят хуже, чем есть на самом деле. Эйслин откинула одеяло, расстелила полотенце и легла на него. В комнате было холодно, поэтому она натянула на себя одеяло.

Девушка хотела сглотнуть, но в горле пересохло, а ткань сверху неприятно ощущалась. Дальше будет трудно, но это нужно было сделать. Эйслин собрала всю оставшуюся магию и с помощью дара Целителя исследовала поврежденное лоно, чтобы помочь утолщенному эндометрию выйти из тела. Эмбрион исчез. Она нашла место, где он был прикреплен, и воздействовала магией на разорванные кровеносные сосуды. У нее заныло сердце. Может быть, ей суждено потерять всех, кого она когда-либо любила.

В ее голове раздался, четко и холодно, голос разума:

«Нужно быть честной. Мне это не нравилось. Вот почему я чувствую себя такой несчастной. Только потому, что я не знала об этом, — ее щеки были влажными от слез. Эйслин вытерла их грязными пальцами. — Ох, Фион. Почему ты не сказал мне?»

Осознание этого чуть не разрушило концентрацию, в которой она нуждалась, чтобы исцелить себя. Фион пытался поднять эту тему в тот последний день на кухне, но Эйслин была такой властной, что разговор прекратился, даже не успев начаться. Девушка попыталась представить выражение его лица, когда она заявила, что никогда не хотела детей, но не смогла.

— Это к лучшему, — пробормотала она, заканчивая свои манипуляции. Возможно, кровотечение продлится день или два, если вообще будет, но, кроме жгучей пустоты в душе, шрамов не останется.

Где-то громко зарычали драконы. Эйслин встала с кровати и подошла к окну. Сначала она ничего не увидела, но потом в поле зрения появились две фигуры, черная и красная. Их тела переплелись, из-за чего Эйслин сделала вывод, что они спариваются. Рычание усилилось, излучая радость, собственничество и любовь.

Несмотря на то, что Эйслин чувствовала, будто вторгается в личную жизнь, она наблюдала за их изящным воздушным танцем. Ее глаза горели и были словно полны песка. Ей хотелось плакать, но слез не было, как и магии. Унылость, словно свинцовый груз, тяжело давила на грудь.

«Я должна взять себя в руки».

Эйслин стиснула зубы. Ей было несвойственно жалеть себя. Она отошла от окна и смастерила из лоскутков прокладку. Сделав это, она натянула трусики, устроив прокладку между ног, чтобы та впитала кровь, на случай, если она вообще появится. Эйслин с тоской посмотрела на кровать, понимая, что будет спать лучше и проснется более сильной, если сначала нормально поест.