Кровь Зигмара (ЛП)

— Тише, Эксей. Мне нравится та часть, в которой жизнь и смерть балансируют на грани, — ухмыльнулся Войтек, ствол его охотничьей винтовки торчал из раскрашенной парусины повозки. — Насладись ею. Вторая лучшая часть владения длинноствольным оружием.

— Стреляй, Войтек, — сказал Алексей с тревогой в голосе. — Бледный граф будет недоволен, если Горста поймают. Скормит тебя крылатому дьяволу.

— Угомонись, маленькая бабушка, — засмеялся Войтек. — Ты так трясёшься, что собьёшь прицел.

— Войтек. Стреляй.

— Просто…дай…секунду…,-произнёс Войтек, когда характерная шляпа охотника на ведьм возникла в прицеле. — Вижу.

Стриганский снайпер спустил курок.

Раздался оглушительный треск, когда боевой алтарь прогремел над гребнем хребта Дайштейн и врезался в стриганский караван, скрытый у обочины дороги. Его колоссальный вес смял две крытых повозки как раз в тот момент, когда раздался треск выстрела из охотничьей винтовки. Двое долговязых мужчин выскочили из задней части большей из двух повозок, закричав от шока, когда железные колёса боевого алтаря прокатились по животу одного и сломали ноги другого.

Волкмар задул в Рог Сигизмунда, когда его внезапная атака удалась, медный рёв боевого рога прокатился по полю боя. Он вселял ужас в неверующих — таких, как сброд, рассеявшийся внизу- и дал знать талабхеймцам, что помощь уже идёт.

Воодушевлённые звуком и видом боевого алтаря, талабхеймские солдаты атаковали с удвоенной силой, разрубая и закалывая смуглых всадников среди них. Несколько лошадей кочевников сбежали от звука боевого горна Волкмара, но гораздо больше стриган вырвались за пределы досягаемости и заняли позиции со стороны лесистого хребта, от их винтовок поднимались клубы дыма.

Оглушительный маниакальный вопль раздался с лесистого подъёма над дорогой, и показались Разорванные души, спрыгивая с края хребта словно культисты, объединённые в одну самоубийственную стаю. Несколько крестоносцев врезались в конных кочевников, повалив их на землю, и задушили их цепами, верёвками и даже покрытыми грязью руками. Гораздо больше фанатиков промахнулись мимо своих целей и жёстко приземлились в грязь, извиваясь и вопя в экстазе от испытываемой боли.

Оставшиеся стригане нарушили строй и умчались прочь, оставив своих раненых и умирающих позади в грязи. На дороге впереди талабхеймцы фон Кордена перегруппировались и начали искать собственных павших, перевязывать раны и возносить хвалу Морру за тех, кто уже погиб.

Наблюдая за ситуацией с вершины аналоя, Волкмар увидел раненого кочевника в разбитых останках крытой повозки за алтарём. Стриган снял нож со ствола своей винтовки и закричал что-то на своём странном языке, прежде чем взять нож обеими руками, повернуть и всадить его в собственное горло.

Крепко уперевшись рукой на шасси боевого алтаря, Верховный теогонист перепрыгнул через балюстраду перед амвоном. Он ловко приземлился в грязь с развевающейся вокруг него мантией. Поспешив к умирающему человеку, он пинком выбил бандитский нож в канаву и опустился на колени, возложив руку на пульсирующую рану. Золотой свет заструился между его пальцами. Когда он убрал руку, рана уже зажила, однако кожа всё ещё была покрыта артериальной кровью.

— Боюсь, не всё так просто, молодой человек, — сказал Волкмар стригану, который хватал ртом воздух под ним. — Я знаю кое-кого, кто хочет с тобой поговорить.

Варгравийские горы

Долина тьмы 2522

— О, Шема ради, Калеп, — раздражённо произнёс Санскраер. — Клянусь, у тебя мочевой пузырь беременной землеройки.

Подняв робу, Калеп мочился на камень у обочины извилистой дороги, ведущей к границе Варгравии. За его спиной Люминарк поскрипывал на ветру, который дул над высокогорной дорогой, позвякивая линзами из колдовского стекла. За ним несколько десятков завсегдатаев Козла воспользовались передышкой, чтобы откупорить бочки с вином, которые они водрузили в кузов боевой машины. Санскраер ни на йоту не одобрял этого, но более тяжёлый груз стоил того, чтобы тридцать или около того дебоширов согласились сражаться на их стороне в течение всей ночи. Месть Стирланда, вот как они себя называли, последние отбросы провинции, у которых не осталось ничего, кроме желания сражаться. Это было довольно громкое имя для такого сборища пьяниц. Пожилой маг мог лишь надеяться, что они будут ему соответствовать.

Даже Ёви почувствовал, что немного марьенбургской бодрости могло бы быть не такой уж и плохой идеей, но он быстро отмёл эту мысль. Когда дело касается колдовства, единственная ошибка может привести к болезненной смерти или того хуже — к прорыву демонов. Как его аколит Ворак узнал много лет назад, подвыпивший маг может быть опаснее целой армии нормальных людей. Задняя стена Коллегии отсутствовала до сих пор.